Отец запомнился мне особенно ярко, так как он словно занял собой все пространство, когда зашел в помещение. Во время разговора он сдержанно улыбался, смотрел в глаза воспитательнице и неторопливо кивал в такт ее словам. Я как раз любил фильмы про мифологию, где атлетически развитые мужчины побеждали чудовищ. Так вот, отец Степана был очень похож на одного такого героя, особенно выразительное сходство с ними ему придавали пшеничные волосы до плеч и рубашка синего цвета, обтягивающая силуэт.
Выслушав воспитательницу, он не стал дожидаться, пока его сын переоденется, а взял его за руку и, пройдя вместе с ним в группу, громко и с улыбкой представил его:
– Ребята, это Степан, теперь он будет играть и гулять с вами. У него есть раскраски, которые вы можете раскрасить вместе, поэтому не стесняйтесь, он парень общительный!
Мама Степана в это время стояла на пороге и, скромно улыбаясь и немного наклонив голову в бок, смотрела темными выразительными глазами на подбежавшего попрощаться сына. Появление Степана всколыхнуло всю группу: девочки улыбались, мальчики потянулись за карандашами, и все норовили заговорить с ним.
Даже Ребенку было очевидно насколько отличаются наши семьи. Начиная с того, что тетя никогда не приходила за мной в детский сад (впрочем, это скорее был плюс, нежели минус) и заканчивая количеством игрушек, которое принес с собой Степан. Он просто занес портфель и вывалил их посреди группы, громко сказав:
– Давайте поиграем!
В моей жизни до этого не было никаких игрушек, кроме старых резиновых животных размером с небольшой ананас. Все эти животные были янтарно-желтыми и, то ли резина просто выцвела, то ли по задумке создателя все они должны были быть такой расцветки, только их не спасали яркие штрихи краски, изображающие нос, губы и брови. Уже потом друзья семьи дарили мне и мягкие, и заводные игрушки, но на момент появления Степана, я играл с желтым резиновым медведем, у которого уже давно растрескалось основание, а при сильном сдавливании бедняга издавал громкий звук, похожий на лопнувший подводный пузырь.
В день же прихода Степана в моем распоряжении оказался и гигантский робот, и конструктор, который можно было надеть на себя, превратившись в динозавра, и много мелких игрушек, а главное – новых, еще пахнущих заводским пластиком. С этого мгновения Степан стал самым популярным мальчиком в группе. Каждый хотел подружиться с ним, каждый приглашал его играть к себе, а когда мы выходили на улицу, дети старались держаться рядом с ним, чтобы, когда Степан начнет играть, присоединиться к нему.
В тот день за столиками не было свободных мест, поэтому Степана подсадили ко мне и еще трем девочкам. Не теряя ни секунды, этот юный джентльмен достал из кармана несколько ярких конфет и протянул девчонкам. А мне Степан презентовал одну из двух ирисок. На тот момент из сладкого я пробовал только жженый сахар, который мать расплавляла в металлической ложке над конфоркой, поэтому ириска казалась мне чем-то невообразимым и сказочным. Помнится, с трудом разломив ее наполовину, я быстро спрятал вторую половинку в карман, чтобы унести домой и поделиться с матерью. Уже тогда я понимал, что мы живем небогато и велика вероятность, что то, что я имел, было максимум из того, что могли дать мне родители. Поэтому я никогда не просил ничего ни в магазине, ни где-либо еще, включая походы в гости или игрушки других детей. Но как же мне хотелось съесть хотя бы дольку шоколадки с начинкой или иметь игрушку, у которой раздельно двигаются руки и ноги! Хотел, и ничего у родителей не просил.
