Она встала. Движение было резким, неожиданным. Алексей вздрогнул. Элина подошла к Мише, взяла у него ложку. Ее руки не дрожали. Напротив, в них появилась странная, зловещая твердость.
«Я помогу, солнышко,» – сказала она, и голос ее был тихим, но не плоским. В нем звучало что-то металлическое. Решимость. Она стала кормить его сама, маленькими порциями. Следила, чтобы он глотал. Видела, как ему тяжело. Видела, как его нимб, этот проклятый индикатор, чуть померк – до 3.4%. Система фиксировала его усталость. Его проигрыш.
Имплант под ее ключицей слабо вибрировал. Не предупреждением. Вопросом. Он фиксировал резкий сдвиг в ее паттернах. Ушла апатия. Пришло… сосредоточенное, холодное намерение. *СКС: 5 (нестабильный рост). Эмоциональный фон: фокус/решимость (аномалия). Требуется мониторинг. *
Алексей наблюдал, не дыша. Он видел, как изменилась ее осанка, как сжались уголки губ. Он знал это выражение. Так она выглядела, когда решилась на «Альтруист-Омега». Но сейчас в ее глазах не было отчаянной надежды. Была ясность. Страшная, ледяная ясность обреченного, увидевшего единственную, гибельную тропу.
Когда Миша уснул, истощенный, Элина не пошла к своей кровати. Она подошла к узкому окну-бойнице. Снаружи был вечный серый сумрак Зоны Бета-7. Огни башен, трассы шаттлов, мерцающие рекламные голограммы ОРЖ. Тюрьма, отлитая в пластик и бетон, опутанная невидимыми сетями данных.
Она прикоснулась к холодному стеклу. Потом медленно, очень медленно, поднесла пальцы к импланту. К этому крошечному узелку, вживленному в плоть, соединяющему ее с Оптимумом. С тюремщиком. С палачом ее сына.
Отключить.
Мысль пронеслась не как мечта, а как приговор. Себе. Семье. Всей их жалкой, серой жизни.
Она представила это. Отключение. Не физическое удаление – это было невозможно без следа. Но… обход. Глушение сигнала. Что-то, что позволило бы исчезнуть из поля зрения Системы. Стать призраком в ее собственных сетях. Как тот старик. Умеют не генерировать. Значит, можно.
Но цена… Цена была немыслимой. Они мгновенно стали бы вне закона. Вне общества. Без импланта – ты не человек. Ты ошибка. Помеха. Объект немедленной изоляции или «оптимизации». Никакой еды из репликаторов. Никакого жилья. Никакой медицины даже для Миши. Охота. Постоянная, беспощадная охота дронов и Службы Социальной Гармонии.
Страх сжал горло ледяным кольцом. Страх не только за себя. За Мишу, который не продержится и дня без паллиатива. За Сашу, их дочь, еще такую маленькую и хрупкую. За Алексея, который сломается под этим грузом. Она обрекала их всех. Ради чего? Ради призрачного шанса найти что-то вне? Ради возможности украсть для сына еще несколько дней, недель, месяцев жизни ценой превращения их всех в беглецов, в диких зверей, загнанных в угол?
Она обернулась. Алексей сидел на краю кровати, сгорбившись, лицо в ладонях. Его плечи слегка тряслись. Он понимал. Он чуял решение, созревавшее в ней, и оно было для него хуже смерти. Смерть в Зоне Бета-7 была статистикой. А это… это был прыжок в неизвестность, полную ужаса и почти гарантированной гибели.
Элина подошла к кроватке Миши. Он спал, его дыхание было неглубоким, прерывистым. Губы синеватые. Но он дышал. Он жил. Сейчас. В этот момент. Вопреки всем прогнозам, всем коэффициентам, всей бесчеловечной логике Оптимума.
Она наклонилась, прикоснулась губами к его горячему лбу. Вдохнула запах его кожи, лекарств, слабой, но упрямой жизни. Имплант зафиксировал всплеск материнской любви, отчаяния, нежности – весь этот коктейль эмоций был тут же переведен в баллы, в данные. Вклад в ИЭО: +1.2.
