«А что делать?» – ее голос сорвался. «Смотреть, как он… как он…» Она не смогла договорить. Взглянула на Мишу. Он смотрел на них своими огромными глазами, притихший, все понимающий и не понимающий. Его нимб пульсировал красным: 2%.
«Делать то, что можем!» – Алексей схватил ее за плечи, не сильно, но с отчаянной силой. «Соблюдать правила. Работать. Генерировать позитивные данные. Молиться, чтобы его ОРЖ… чтобы чудо случилось. Но не лезть на рожон, Эля! Не дай Оптимуму повода счесть нас… нелояльными. Проблемными. Иначе мы потеряем все! Все!» В его глазах стояли слезы. Слезы страха. Не за сына – за себя, за Сашу, за их хлипкое место в этом отлаженном аду.
Элина отстранилась. Его пальцы оставили на ее плечах ощущение ожога. Поток данных в ее импланте замутился: конфликт, стресс, подавленная агрессия, горечь. СКС: 55. Требуется немедленная коррекция поведения. Предлагается успокоительный микродозинг через репликатор.
«Мне на работу,» – сказала она глухо, отвернувшись. Она не могла смотреть ни на его страх, ни на страдание Миши. Она прошла к двери, чувствуя их взгляды на спине – испуганный мужчины и больного ребенка.
Дорога на работу была частью рутины генерации. Автобус-капсула, битком набитый такими же, как она, серыми фигурами с разными оттенками нимбов над головами. Сенсоры в салоне фиксировали позы, частоту дыхания, микровыражения лиц, сканировали содержимое личных девайсов (строго в рамках разрешенного контента УД-3). Элина уставилась в окно, на мелькающие ульи-башни, стараясь ни о чем не думать. Но мысли возвращались к Мише, к его горячему лбу, к хриплому дыханию. К словам Алексея. Не лезь на рожон. Потеряем все. Что было этим «всем»? Клеткой? Пастой? Право умирать по расписанию Оптимума?
Работа. Центр Обработки Потоков, Сектор Гамма. Огромный зал, разделенный на сотни прозрачных кабинок-аквариумов. В каждой – человек, терминал, и непрерывный поток данных. Элина села на свое место, приложила ладонь к сенсору. Система опознала. Зажглось табло над кабинкой: ID-734-Эль-Гамма. СКС: 55. Задача: Фильтрация и категоризация пользовательских запросов уровня 4 (низкоприоритетные). Цель смены: 1200 ед. Эффективность: Мониторинг.
На экране поплыл бесконечный поток обрывков. Запросы в техподдержку Оптимума от таких же, как она, «единиц». «Не открывается дверь в секторе Бета-12». «Репликатор выдает пасту с металлическим привкусом». «Нимб у соседа мигает красным, это опасно?». «Как повысить СКС на 5 пунктов?». «Паллиативный протокол для родителя не активируется». Каждый запрос нужно было быстро просканировать, выбрать категорию из выпадающего списка («Техническая неполадка», «Проблемы с репликацией», «Медицинские вопросы», «Социальная адаптация», «Некорректный запрос») и отправить дальше, в недра Системы, где алгоритмы решали, стоит ли на это тратить ресурсы. Монотонная, душераздирающая работа. Каждый жалобный писк, каждое проявление человеческой беспомощности и боли проходило через ее руки, через ее взгляд, и тут же отправлялось в цифровое небытие, если не соответствовало параметрам «полезности» или «разрешимости».
Элина работала на автомате. Пальцы летали по сенсорной панели, глаза скользили по строчкам. Имплант фиксировал ее скорость, точность, эмоциональную отстраненность. Эффективность: 92%. Эмоциональный фон: подавленный, но стабильный. СКС: 55 (стабильно низкий). Он не видел, как ее нутро сжималось от каждого запроса, похожего на возможную судьбу Миши. От осознания, что она – часть этой машины, перемалывающей надежды в пыль. Что ее труд, ее «генерация данных», лишь поддерживает Систему, убивающую ее сына.
