Карина наблюдала за ней. Видела эту ярость, смешанную с отчаянием. Видела, как Элина буквально держится за сына, как за спасительный якорь. Врач глубоко вздохнула, словно принимая решение, последствия которого ей могут аукнуться.
«Есть… теоретическая возможность, – начала она медленно, четко артикулируя, как будто читала вслух инструкцию с множеством предупреждений. – Не медицинская. Системная. Она касается не Миши, а вас. Вашего рейтинга».
Элина замерла. Даже Миша притих, почуяв напряжение.
«Оптимум допускает… временный прирост ОРЖ подопечного в случаях, когда его спонсор – вы, в данном случае, – демонстрирует исключительно высокую лояльность и сверхнормативную полезность Системе. Достаточно высокую, чтобы… пересмотреть приоритетность вложения ресурсов в данного подопечного». Карина сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание. «Речь об «Альтруистических сервисах повышенного уровня».
«Что это?» – Элина не отрывала взгляда от врача.
«Это… добровольное согласие на расширенный сбор и анализ данных. Не только ваших действий и базовых биометрических показателей. Всего. Ваших эмоций в режиме реального времени, с расшифровкой триггеров и интенсивности. Ваших паттернов мозговой активности во время бодрствования и, что критично, во время сна. Полный мониторинг сновидений, с семантическим анализом содержания». Голос Карины оставался ровным, но в нем появилась металлическая жесткость. «Это интенсивное погружение. Инвазивное. Ваша жизнь, ваши мысли, ваши самые потаенные страхи и надежды – все становится открытой книгой для алгоритмов Оптимума. Круглосуточно. Без права на приватность. Без права на… внутреннее убежище».
Элина представила это. Постоянный зонд в сознании. Алгоритмы, копающиеся в ее снах, выискивающие каждую тревожную мысль о Системе, каждую слезу отчаяния за Мишу, каждую вспышку гнева. Превращение ее внутреннего мира в сырье для Системы. Ценой этого вторжения… был шанс. Шанс поднять ее рейтинг достаточно высоко, чтобы теневая модель для Миши потеряла актуальность. Чтобы его 1.8% перестали быть приговором, а стали… проблемой, которую стоит решать.
«И… это сработает?» – прошептала она.
Карина покачала головой. «Гарантий нет. Система оценивает полезность генерируемых данных. Их уникальность, объем, соответствие исследовательским задачам Оптимума. Если ваши показатели… будут сочтены ценными, ваш ОРЖ и, как следствие, доступный вам уровень спонсорства, может временно вырасти. Достаточно для… пересмотра решения о лечении Миши. Или, как минимум, для продления и улучшения паллиативной поддержки на более высоком уровне. Но это временный эффект. И цена…» Она посмотрела Элине прямо в глаза. Врачебная маска исчезла полностью. Осталась только усталая женщина, понимающая весь ужас предложения. «Цена очень высока, Элина Васильевна. Это не просто потеря приватности. Это… растворение себя в Системе. Риск эмоционального выгорания, нервного срыва, необратимых изменений личности. Ваш СКС… он может рухнуть безвозвратно. И тогда…» Она не договорила, но взгляд ее скользнул в сторону Миши. Последствия были очевидны. Если она сломается, кто будет спонсором? Кто будет бороться?
«Что… что нужно сделать?» – спросила Элина, чувствуя, как ее собственная жизнь раскалывается на «до» и «после» этого вопроса.
«Заявление в Центр Социальной Гармонии, – ответила Карина, снова став врачом-интерфейсом. – Добровольное согласие на подключение к Пакету „Альтруист-Омега“. Полное прохождение психофизиологической оценки на предмет устойчивости. И… готовность. Готовность отдать Системе все, что делает вас… вами. Ради этих полутора процентов». Она кивнула в сторону нимба Миши. 1.8%.
