Тишина снова накрыла кабинет. Гул вентиляции превратился в набат. Элина смотрела на Карину, потом на Мишу, притихшего и испуганного, потом снова на врача. Цена. Неизмеримая человеческая цена за шанс измерить неизмеримое – ценность жизни ее ребенка в глазах бесчувственного алгоритма. Добровольное рабство во имя борьбы за жизнь. Адская сделка с цифровым дьяволом.
«Подумайте, – тихо, но твердо сказала Карина. – Очень внимательно подумайте. Взвесьте все. Не только для себя. Для… всей вашей семьи». Намек на Алексея, на Сашу, на хрупкий баланс их существования был прозрачен.
Элина кивнула, не в силах говорить. Она взяла Мишу за руку. Его ладонь была холодной и липкой. Она повела его к выходу, не глядя на доктора. В ушах стоял гул, в висках стучало. Всего два слова крутились в голове, смешиваясь с кровавой цифрой 1.8%:
Альтруист-Омега.
И страшный, нечеловеческий вопрос: сколько стоит душа?
Решение созрело не как плод раздумий, а как сейсмический толчок отчаяния. Оно пришло той ночью, когда Миша задыхался так сильно, что красный нимб над его кроваткой мигал 1.5%, и базовый обезболивающий препарат из «Комфорт-Базиса» уже не мог заглушить панический страх в его глазах. Алексей метался, беспомощный, его собственный нимб скакал между желтым и оранжевым, отражая ужас перед надвигающейся потерей и гнев на Систему, которая не давала шанса. Элина смотрела на сына, на его синеватые губы, на пальцы, вцепившиеся в ее руку, и поняла: раздумывать больше не о чем. Цена? Пусть будет любая. Лишь бы эти полтора процента не превратились в ноль.
Заявление в Центр Социальной Гармонии она подала через личный терминал на работе, в перерыве между сортировкой запросов о сломанных репликаторах. Процедура была шокирующе простой. Электронная форма. Галочки согласия на пункты, от которых холодела кровь: «Добровольное предоставление полного доступа к эмоциональным паттернам в режиме реального времени». «Согласие на непрерывный мониторинг и семантический анализ нейронной активности, включая фазу REM-сна». «Разрешение на использование полученных данных в исследовательских целях Оптимума без ограничений». Кнопка «Подтвердить». Никаких человеческих лиц. Только алгоритм, мгновенно обработавший запрос и приславший приглашение на немедленную «Психофизиологическую оценку на предмет устойчивости».
Оценка проходила в другом крыле Центра Обработки Потоков, в помещении, напоминавшем лабораторию киборгов. Холодный свет, жужжание незнакомых приборов, техники в стерильных костюмах без опознавательных знаков. Элину подключили к датчикам, заставили пройти серию абстрактных тестов на экране, слушать резкие звуки, смотреть на мелькающие изображения – некоторые нейтральные, некоторые откровенно пугающие или провоцирующие. Алгоритмы фиксировали кожно-гальваническую реакцию, расширение зрачков, микродвижения лицевых мышц, мозговые волны. Она чувствовала себя лабораторной крысой, вскрытой заживо цифровым скальпелем. Имплант под ключицей горел, передавая потоки данных о ее страхе, отвращении, подавленной ярости. Каждую эмоцию тут же измеряли, классифицировали, добавляли в ее растущий досье для Пакета «Альтруист-Омега».
«Показатель эмоциональной лабильности повышен, но в пределах допустимого для инициации протокола Омега, – прозвучал безличный синтезированный голос после часа испытаний. – Уровень когнитивного сопротивления: умеренный. Пакет активирован. Мониторинг начнется немедленно. Благодарим за ваш вклад в Оптимизацию».
