Жбан кивнул.
– Что сделал?
– Наказал соседа. Он теперь молчит. Уже неделю.
Тишина.
– Что бы ты сделал иначе?
– Спросил бы сначала. Не только кнутом.
– Это и есть управление.
Ретроспектива пошла. Медленно. Неуверенно. Но пошла.
И тут Ратибор снова встал.
– Если ты хочешь, чтобы мы раскрывались, мы должны получить взамен.
Ресурсы. Людей. Землю. Иначе ты строишь пирамиду на костях.
Князья загудели. Кто-то – “да”, кто-то – “нет”, кто-то – “а я вообще спал, что происходит?”
Жбан вздохнул.
– Хорошо. Обсудим.
Но помните: чем больше вы хотите для себя, тем меньше у вас остается друг для друга.
– Значит, распределяй.
– Только если вы впишете свои нужды в карту задач.
Некоторые нахмурились.
– В смысле?
– В смысле: жрите бюрократию, если хотите плюшки. Это и есть новая реальность. Степная CRM.
Хельга подошла сбоку.
Тихо, почти ласково:
– Ты дал им вкус власти. Через диалог.
– Или открыл портал в административный ад, где всё – по заявке.
– Они теперь – твои.
– Они теперь – проблема.
Хельга кивнула.
– Проблемы – единственное, что делает мир живым.
– Я продавал координаты караванов разбойникам, – сказал князь Ставриан Безносый.
Тишина.
Треск ветки под ногой воина. Звон брони. Кто-то выронил кружку.
– Продавал… – повторил Жбан. Он будто не слышал – осознавал.
– Да. Но теперь… в рамках новой политики… решил признаться. Честность – это ведь KPI, так?
Некоторые засмеялись. Кто-то – побледнел. Князь Кузьма чуть не подавился своей горошиной.
– И ты надеешься… – Жбан прищурился. – Что мы тебя за это… наградим?
– Нет, конечно. Но может быть – не казним?
– А если б я не спросил?
– Никто бы не узнал. И продолжал бы воровать, если уж честно до конца.
Хельга стояла в тени. Лицо – камень. В руке – нож, который точила на собственном кольце.
– Вот и цена откровенности. Они поняли: исповедь – это индульгенция.
Жбан сжал мост носа.
– Я хотел сделать поле для роста. А получил – легализованное предательство.
– Потому что твоя структура – беззуба.
Он обернулся.
– Ты предлагаешь вернуть зубы?
– Да. Проверка, верификация, фиксация. Система жалоб. Система “обратных доносов”. Каждое признание должно иметь последствия. Или смысл потеряется.
– Это станет охотой на ведьм!
– Нет. Это станет фильтрацией лжи.
– И кто будет фильтром?
Хельга не ответила. Только посмотрела. Глаза – две дыры в обледенелой стене.
Настасья вошла в шатёр позже всех.
На лице – напряжение. В руках – свёрток с лекарствами, которые она делала с утра.
– Ставриан – лжёт. Его “раскаяние” – игра. Он уже подговаривает двух других князей создать “свою” ветку управления.
– Ты уверена?
– Я была в деревне. Увидела его герб на сгоревшей амбарной плите. У него уже люди.
Он воспользовался твоей слабостью.
Жбан сел на ящик.
– Я дал людям голос. А они начали кричать ложью.
Настасья подошла ближе. Говорила тихо, но остро.
– Ты дал им модель, где ценится правда – но не установил цену за ложь.
– Я не бог.
– Но ты играешь в создателя системы.
Она положила свёрток на стол.
– Я ухожу на день. Мне нужно вспомнить, как лечат не органы – а совесть.
Он поднял голову.
– Настя…
– Когда решишь, где у тебя предел, – найди меня. Пока ты его не назовёшь – ты просто ещё один хан, только с графиками.
Жбан остался один.
Лишь тени от карты задач дрожали на стенах, как призраки ответственности.
Он посмотрел на список задач.
Красные – срочные. Синие – важные. Серые – туманные.
Он взял одну серую.
На ней было написано:
