Наутро Жбан вышел на утреннее совещание с KPI – и застал нового гостя.
Тощий, с запылённым лицом, усами как у крысы, и голосом, в котором проскальзывало что-то… чиновничье.
– Здоров будь, князь учётный, – сказал он, кланяясь.
– Я не князь.
– Значит, боярин. Или воевода. Я соль привёз. И уши.
– Уши?
– Чтобы слушать. Кто у вас говорит громче всех.
Игорь замер.
Настасья вышла сзади.
– Это кто?
– Торговец.
– Сольный?
– Очень. – Игорь щурился. – Только он не торговец. Он – контроль качества.
– Тогда берём его в отдел.
– Какой?
– Слежка и происки.
– Отлично. Значит, у нас уже есть структура. Пора делать оргструктуру.
– Сначала – выясни, кто поджёг бересту. А то оргструктуру мы сделаем – а орг не доживёт.
Игорь кивнул. Понял: его “офис” – в осаде.
– Сегодня у нас тимбилдинг, – торжественно объявил Жбан, вставая на бочку.
– Это где всех бьют, а потом едят? – уточнил дед Фома.
– Нет, – вздохнул Игорь. – Это когда мы учимся доверять друг другу через совместные действия. Кто-то вяжет сеть, кто-то варит кашу, кто-то… руководит.
– А кто ест?
– Все. Если получится.
Крестьяне, сдерживая смешки, начали расходиться по "группам эффективности".
Чурбан пошёл точить лопаты – "на всякий случай".
Гаврило взялся за капусту – "чтобы у KPI была мотивация".
Варвара составила "график доек" и выдала каждому по прутику – "в качестве инструмента повышения дисциплины".
Жбан наблюдал. И впервые почувствовал: они начали играть по его правилам.
Пусть через абсурд. Но игра – шла.
Настасья подошла сбоку.
– Ты знаешь, что тебя могут сжечь?
– Обычно это происходит к Q4.
– Я серьёзно.
– Я тоже. Но пока мы в Q2 – мы строим оргструктуру.
Она смотрела на него долго.
– Ты… ты действительно веришь, что эти люди станут лучше, если начнут заполнять таблицы?
– Нет. Но если они поймут, что могут сами решать, кто сколько должен – у них появится ощущение власти. А из власти – появляется ответственность.
– Или страх.
– Ты боишься?
– Я боюсь, что ты дашь им мечту. А потом уйдёшь.
Игорь замер.
Он хотел пошутить. Но не смог.
– Я не знаю, сколько я тут… – выдохнул он. – Но пока я здесь – мы попробуем.
Тем временем, Пафнутий нашёл своего "человека" – Митьку, младшего кузнеца, обиженного тем, что его никто не выбрал "тимлидом".
– Вот, – сказал Пафнутий, протягивая бересту. – Напишешь, будто видел, как Жбан… говорит со свиньёй. Как с человеком.
– А если он узнает?
– Он – никто. А хан – всё.
– А если хан скажет, что я вру?
– Тогда он сожжёт тебя. Быстро.
Митька задумался.
– А свинья – точно с ним?
– Они вместе обедают!
– Хм…
И подписал. Подделал. И спрятал до вечера.
На площади, у огня, Жбан снова говорил.
– Итак, KPI – это не просто свинья. Это – символ. Она ничего не делает. Но она присутствует. Она объединяет.
– Потому что вкусная? – уточнил кто-то.
– Потому что мы все хотим, чтобы хоть кто-то был стабилен. Даже свинья.
Настасья фыркнула.
– Ты только что сделал свинью символом стабильности. Ты понимаешь, как это звучит?
– Да. И это работает.
Крестьяне переглянулись.
Кто-то кивнул. Кто-то вздохнул.
Даже KPI подняла пятачок и пройдя вперёд, опрокинула пустой котёл, как бы говоря: “Достаточно болтать – пора кормить”.
Смех. Одобрение. Плеск голосов.
И один человек в толпе зашептал:
– Вот оно, началось…
Поздно вечером, в доме настоятельницы – теперь пристанище Жбана, он и Настасья сидели у очага.
– Ты с ума сошёл, – сказала она тихо. – Но у тебя… это получается.
Он посмотрел на огонь.
