К
моменту, когда все по новой начали пахнуть потом, стало сухо. Я продолжала
мыться ночами. Со мной теперь мылась и Таис. Она лично поделилась со мной
страшной тайной Фабы о мыле. Оно было, но его берегли на лето. Считалось, что
зимой замараться негде. Жутко вонючие, замерзшие куски она хранила в большом
сундуке в холодном тамбуре. Мы научились мыться так, чтобы никто не заподозрил
нас в воровстве. Просто намыливались каждый раз разными кусками, и они все
оставались примерно одинаковыми.
Оказалось,
что у семьи были еще овцы и козы. Тогда я поняла, где пропадал часто Бартал.
Под горой был еще один дом. Меньше, но с хорошим загоном за стеной. Он
обогревался вместе с жилищем. Я не понимала, какого черта все жили в такой
тесноте, если был дом. Пока не узнала, что это дом мой и моего мужа, а также
моего сына, которого продали. Поднимать крики и воевать с ними я точно не
могла. Жить отдельно мне просто никто бы не позволил, да и запасов у меня нет.
Дрова из леса я точно не привезу сама и даже не срублю ни единого дерева.
В один
из сон-часов я дошла до того дома. Из трубы шел дымок. Бартал прямо перед
обедом сходил и затопил печь. Я проследила его прямо до дверей. С горки хорошо
видна вся эта ложбинка между высокими соснами.
Дверь
была заперта на засов. Неужели они не боятся, что кто-то залезет туда и сворует
овец или вещи? Я с трудом открыла засов, аккуратно вошла, и в тамбуре меня
встретила та самая собака, что и в первый день возле дома. Вот отчего она так
радовалась. Эта собака жила у нас!
—
Милая, я-то думала, ты нас бросила, а ты вот где! – я присела и потрепала ее по
загривку, а псинка, изгибаясь восьмерками, лизала мне лицо, - Я приду еще и
принесу тебе что-нибудь.
Прошла
в теплую часть. Такая же печь, стол и лавка. Малюсенькое оконце с толстенным
матовым стеклом, плохо пропускающим свет. За печью небольшая комната с
простецким высоким настилом, пара табуретов и две большие корзины с тряпками.
Рассмотрев, я поняла, что это приготовленные пеленки. Сердце заныло. Девочка
ждала этого малыша, готовилась к его рождению! Когда узнали, что ее муж умер?
Явно до его появления. И свекровь решила сжить ее со свету. А тут такая
вот засада с коровой?
Корзина
должна была стать люлькой для младенца. Я посидела там несколько минут, пытаясь
понять, как Либи жила, не обижал ли ее муж. Потом встала и пошла к выходу. Еще за
одной занавеской была маленькая комнатка с грубым лежаком и пара деревянных,
окованных железом сундуков. Я открыла один и обнаружила там платья, отрезы
ткани и платки.
—
Какого черта они хранят это все, не позволяя мне это носить? – сказала я вслух.
— Это
мое приданое, - голос от двери испугал меня не на шутку. Это была Таис.
— Таис,
но это ведь мое, - словно надеясь, что хоть в ком-то здесь проснется стыд,
ответила я.
— Ты
больше никто нам. Так сказала Фаба, так сказала моя мать, - совершенно без
каких-либо эмоций ответила девочка. - Пойдем, а то матушка тебя всю исполосует
за то, что ты пришла сюда.
Девочка
спокойно вышла. Я за ней. Получается, теперь мне нужно бояться только одного:
что у меня пропадет молоко. Как сказала Сирена, дети без молока будут болеть и
могут даже умереть.
— Альби
орал все время. Все молоко пил Фред, - словно пытаясь добить меня по дороге к
дому, сказала Таис. - Пока Фред не напьется, его тебе не давали, так ведь? –
девочка озорно улыбнулась, словно говорила о пустяках.
