Инсоленс. Пустая из Кадора - страница 34

– Не дать им сомкнуться! – бросает Юджин, отражая атаку третьего лайра. Его меч гудит, треск Искры идёт по воздуху, будто воздух становится электрическим. Лицо в этот момент жёсткое, сосредоточенное, рот скривлен в усмешке:

– Всё, с ксареем у вас сегодня мимо, ребята!

Плечом Юджин почти полностью заслоняет меня, отводя ближайшего лайра от стены резким разворотом. Лиан мелькает по флангу, два лайра пытаются окружить её, но она уходит в сторону, один клинок выбивает пасть, второй ловко режет по уху.

Элиот расширяет барьер, голубое свечение становится ярче, стена колышется в воздухе, ещё секунда, и лайры отступают, не рискуя лезть через Искру. Элиот не говорит ничего лишнего, только взгляд – резкий, сосредоточенный, кажется, что видит наперёд.

В этот момент из-за угла выбегают ещё двое стражей. Форма сине-черная, мечи уже в руках, они занимают позицию с краю, оттесняют ещё одного лайра. Воздух вокруг дрожит от Искры, всё пространство будто сжимается между светом и темнотой.

– Центр держу! – отзывается Юджин, и в его голосе азарт, почти радость, – Ближе не подпускать!

– Я прикрою, – коротко откликается Лиан, выдра уже снова впереди, сверкает, лайры бросаются на неё, но она лишь хищно улыбается, двигаясь между ними.

Пришедшие стражи подхватывают темп – один разгоняет зверя копьём, второй рассекает воздух дугой Искры, пуская по клинку длинный синий шлейф, похожий на след кометы. Зверь отступает, дёргается, рычит, но не лезет вперёд – как будто впервые чувствует, что его могут не только сдержать, но и уничтожить.

– Держим!

Я сжимаю руки в кулаки, стоя в тени. Сердце не бьётся – барабанит. Всё во мне требует – вмешайся, помоги,ударь хоть чем-то. Но я стою. Потому что знаю: если выбегу – их сила уйдёт на то, чтобы спасать меня.

Один из лайров, самый чёрный, с уродливо вытянутой мордой, как будто вылепленной из углей и костей, замечает меня. Его глаза, два пульсирующих голубых уголька, выхватывают моё движение, моё дыхание, сам факт моего существования. Он замирает на секунду, будто оценивает – легко ли будет. А потом бросается.

Я замираю и даже не кричу. Он прыгает. И я вижу только размытое движение – рывок, вытянутые когти, оскаленная пасть и… в ту же секунду всё обрывается. Вспышка серебра разрывает темноту. Тело лайра разлетается в прыжке, окровавленные куски падают на землю. Что-то горячее хлещет мне в глаза, губы, шею, пахнет металлом.

Я медленно поднимаю дрожащую руку к лицу. Пальцы натыкаются на мокрое. Липкое. Кровь. Смотрю на ладонь, на алые разводы, и внутри всё сжимается до крошечной, ледяной точки, где нет ни звука, ни воздуха, только глухое, выкрученное нутро.

Пытаюсь вдохнуть. Медленно поднимаю глаза, сердце колотится так, что больно дышать. Кто? Что это было?

И вдруг вижу его.

Авриал Аластор стоит на краю сада, спокойный. Словно вышел не на бой, а на утреннюю инспекцию. Его тёмная форма сливается с тенями, волосы спутаны ветром и боем, лицо в тени – и всё равно видно, как оно неподвижно.

Он почти не движется. Но каждый его жест – смерть. Искра вспыхивает и разрывает лайров на куски. Один за другим. Кровь летит в воздух, тела ломаются, кости хрустят, и звук этот пугает больше всего, потому что он механический. Равнодушный.

Один из зверей бросается сбоку. Глупец. Аластор не оборачивается: одно короткое, будто ленивое движение руки, и ещё одного лайра разрывает изнутри. Следующий зверь успевает лишь рвано хрипнуть, прежде чем кровь выстреливает фонтаном. Третий даже не успевает зарычать. Аластор поднимает руку, и серебристое пламя бьёт сквозь шкуру, как сотня тончайших лезвий, выворотами света, прорастающего изнутри. Лайр захлёбывается в собственном визге – коротком, глухом, почти человеческом.