Мария Фёдоровна тем временем приступила к тому, зачем, собственно и явилась:
– Ну, голубушка, ты вчера всех удивила! И главное, скрытничала-то как! Никому ни словом не обмолвилась, – она лукаво погрозила ей пальцем, – Мне этот столовый сервиз всю ночь покоя не давал. Признавайся, где такого мастера выискала?
Лиз тупо моргала в ответ; все мысли её были поглощены таинственной запиской, сжимаемой в руке. Свекровь истолковала молчание снохи по-своему, решив, что та вздумала поломаться, и пустилась на уговоры:
– В конце концов, мы же одна семья. Мне тоже хочется заказать какую-нибудь красивую вещицу. Ты ведь не можешь мне в этом отказать?
Лиз с трудом вынырнула из туманной заводи своих мыслей. «Господи, о чём она говорит?!» – спохватилась она, заставляя себя сосредоточиться.
Мария Фёдоровна с приторно-сладкой улыбкой на лице обхватила её за плечи. Но Лиз выпрыгнула из её объятий, в панике подумав, что той захочется сейчас взять её за руки:
– …Простите, я не поняла, что Вы хотите?
– Я хочу знать, где ты заказала столовый сервиз для Александра!
– Ах, это! Фарфоровая лавка Протасина на Дмитровке в Москве.
– Что с тобой? – прищурилась свекровь, – Тебя не лихорадит? Ты покраснела.
– Нет, – ответила она, но передумала, – То есть да! Я что-то неважно себя чувствую.
Она решила, что это обстоятельство заставит императрицу-вдову поскорее убраться восвояси. Не тут-то было!
– Бедняжка. Давай-ка, сделаем тебе горячего чая с мёдом. Я с удовольствием составлю тебе компанию!
И не успела Лиз возразить, как та схватила колокольчик и по-хозяйски распорядилась принести им чая.
Битый час Елизавете пришлось сидеть в кресле напротив Марии Фёдоровны и, проклиная всё на свете, думать: «Господи! Да когда же ты уберёшься отсюда, старая дура?!»
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем, свекровь напилась вдоволь чая, рассказала все придворные сплетни и, наконец-то соизволила попрощаться, и удалилась.
Захлопнув за нею двери, Елизавета, дрожа от нетерпения, разомкнула занемевшие пальцы и вынула из влажной ладони спрессовавшийся бумажный комочек. Разлепила его трясущимися руками и остолбенела.
…«Я люблю Вас» – было выведено неровными и прыгающими буквами.
1803 год январь- февраль
Картли-Кахетия, Тифлис
В январе 1803 года Лазарев получил письмо с извещением, что новый главнокомандующий Павел Дмитриевич Цицианов 6 декабря прибыл в Георгиевск, где немедленно занялся устройством дел на Кавказских линиях и установлением дружественных отношений с народами, соседними с Грузией. И весьма преуспел; за двадцать дней, им были подписаны договоры с преданным России Шамхалом Тарковским, с ханами: Аварским, Дербентским, Талышинским, с владетелями: Табасаранским и Каракатайским. Заручившись такой политической поддержкой, Цицианов выехал в Тифлис.
Чернышёв получил депешу от императора Александра; государь настоятельно требовал продолжать выполнение задания в должности секретаря и адъютанта теперь уже князя Цицианова.
Чернышёв вышел во двор и, заметив Тучкова, курящего трубку, присел рядом:
– Сергей Алексеевич, а Вам знаком этот Цицианов?
– Приходилось слышать. Личность собой известная, – попыхивая дымом, изрёк Тучков, – Был в Турецкой войне, отличился в Польской кампании, затем здесь на Кавказе воевал с персами под командованием Валериана Зубова.
– Расскажите, что он за человек?
– Родом он из этих мест. Фамилия настоящая его – Цицишвили.
