Всё это он проделывал быстро, напористо, не слушая ничьих советов и не церемонясь с возникающими препятствиями.
Наблюдая его действия, Сашка порою восхищался этим человеком. А порой ловил себя на мысли, что Цицианов нередко привносил в приказы государя осуществление собственных оригинальных замыслов. И кое в чём, бывало, «перегибал палку». Властный и категоричный, он был всецело убежден в своей правоте и единственное чего требовал – это неукоснительного подчинения.
К своим подчинённым относился высокомерно, не выделяя любимчиков. Те, кто были в приближении у Кнорринга, заочно оказались в изгоях; Коваленского и Орбелиани он быстро услал с глаз долой, поручив им охрану отдалённых от Тифлиса объектов, и держал под строгим контролем. А Лазарев с Тучковым трудолюбием и исполнительностью вскоре приобрели заслуженное доверие нового главнокомандующего.
К Чернышёву же Цицианов испытывал настороженность, оттого, что тот был настоятельно рекомендован ему в адъютанты самим государем. Сашка неотлучно находился при нём, вёл документы и почту. И нареканий в свой адрес не провоцировал. Но всё равно чувствовал, что главнокомандующий упрямо держит с ним дистанцию.
Ту же высокомерность, что и к подчинённым, Цицианов проявлял и к членам Картли-Кахетинской царской семьи. Чем вызвал у них обиду и недоверие.
В конце февраля, вызвав к себе Чернышёва, Тучкова и Лазарева, Павел Дмитриевич осведомился, что им известно о местонахождении бунтовщиков царевичей Юлона и Алессандро, а так же их матушки, царицы Дареджан?
– Царевичи скрываются в Персии под покровительством Джават-хана. Их конкретное местонахождение не известно. Царица же ныне изволит проживать в Сураме вместе со своими многочисленными придворными, – ответил Лазарев.
– А кто из членов царской семьи находится в Тифлисе?
Лазарев принялся перечислять всех взрослых царевичей, детей царя Георгия от его первого и второго браков, и вдову царицу Мариам с не достигшими возраста детьми, что находились при ней. А так же царевич Вахтанг, что содержался под арестом.
– Ну, что ж, – задумчиво произнёс Цицианов, вышагивая по периметру ковра, – Я имею указание от Его императорского величества на то, чтобы вывезти в Россию, всех неспокойных царевичей, а особливо царицу Дареджан, которая активно настраивает сыновей против новой власти. Мера эта главная для успокоения грузинского народа, который пока что не перестаёт сомневаться в правильности устанавливаемых нами порядков. Для достижения этой цели государем-императором мне даются полномочия в убеждении, настоянии, и принуждении к выполнению его воли!
Он обвёл всех внимательным взглядом и продолжил:
– А по сему я приказываю: нынче же ночью генерал-майору Тучкову вместе с отрядом казаков направиться в Сурам, где захватить царицу Дареджан и сопровождать её через Мцхет к границе для вывоза в Россию. Туда же из Тифлиса подъедет капитан Чернышёв, который будет сопровождать с войском царевича Вахтанга. А Вам, – обратился он к Лазареву, – Сегодня, как стемнеет, окружить дом царевича Давида. Арестовать царевича и всю его семью. И под прикрытием вывезти до границы в Моздок. И далее всех царственных заключенных, перепоручив командующему Кавказской линией, строго секретно переправить в Петербург.
Чернышёв не удержался:
– Ваше высокоблагородие, но царевич Давид не являет собой никакой угрозы.
– Он наследный царь Грузии, – недовольно возразил Цицианов, – А теперь здесь только один царь – Александр Павлович! И никакого другого царя быть не должно!
