– Пойдем, объясню. Вот здесь мы переодеваемся. – Юля открыла дверь в маленькую гримерку. Слева кронштейн с одеждой, собственной и сценической, справа потертый диванчик. Впереди длинное зеркало, вытянутое над узким столом. – А вот здесь гримируемся, у каждой свое место. Мое, Анны Михайловны, ты ее видела…
– Которая тебе парик испортила?
– Угу. Вообще-то, она ничего, человек сносный, но невестку Иринку не любит, позорит на каждом шагу. Иринка играла карманницу, вот ее столик.
– Эффектная девушка. Но она не играет – красуется. Ходит словно по подиуму.
– Когда Акулина в зале, у многих крышу сносит. Твое место будет вот здесь.
Я уселась на старый, разболтанный в ножках стул. В зеркале появилась чуть отекшая от беременности дамочка с короткой светлой стрижкой. Юля тоже присела, открыла баночку с кремом.
– За лицом надо тщательно следить, – пояснила она. – Грим разъедает кожу. – И спокойно собой занялась, будто этим все сказано.
– Юль, ты мне объясни, что же за женщина Акулина? По какому поводу страсти?
– А, – девушка махнула рукой и от досады скривилась. – Заходит сюда частенько, новых артистов в сериал высматривает. «Далеко и надолго» смотришь?
– Еще бы.
– Тогда обрати внимание, в титрах: А. Потоцкая – кастинг-директор.
– Это она со мной сидела?
– И вы дружно шептались, глядя в мою сторону. Иннокентий взбесился: не успела свое отыграть, опять уводят. А кому я нужна с таким носом? У них там вся колония – красотки варьете.
– Не скажи. Много простых лиц, полных фигур. Достоверные образы подбирают.
– Но уродки никому не нужны. – Юлия отвернулась, спрятала подступившую к глазам влагу.
Хотелось утешить девушку, доказать, что с мелким недостатком она выглядит интересной, незаурядной личность. К тому же, играет замечательно. Имеются у Юлии шансы засветиться на большом экране, очень даже имеются. А вдруг типаж подойдет? Но я не сумела.
– Понимаю… Артистки надеются, что их переведут в другое стойло?
Юлия повела в мою сторону одним глазом, второй принялась подкрашивать.
– Коровы. Мычать не вредно.
– Какие условия отбора?
Девушка даже руки опустила, повернулась недоуменно:
– И ты туда же?
– Не каждый способен играть на самодеятельной сцене.
– А, это… – Юлия перешла ко второму комплекту ресниц. – Условия у нас самые простецкие. Берут каждого, кто согласен платить Романычу пять тысяч рублей в месяц за обучение.
– Не знала. О таких вещах следует предупреждать заранее.
Юлия усмехнулась:
– А оно ему надо? Считается, что у нас бесплатный кружок, от дома культуры. Зарплата у режиссера копеечная, вот он эту байду и придумал. Обучает всех добросовестно. После школы Смолькова – хоть в театральный поступай, хоть в массовку пробивайся, хоть в рекламу. А там, глядишь, и заметят. Помнишь, стоит мэн два на два, держит девочку на руках. Ниже крупными буквами: «ЗАВТРАК ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО МУЖЧИНЫ». Голос за кадром объясняет: имеются ввиду ромштексы.
– Мы с мужем рекламу смотрим без звука и всякий раз смеемся.
– Каннибала изображает Леша Демидов, он у нас в конвое подвизается.
– Не узнала.
– А Веня Аврелин, надзорник, раскручивает зубную лечебницу: «Стоматология, общий наркоз, гарантия три года».
– Достойно Задорнова.
– Венька в сериал пытался пробиться, дальше проб не прошел. Они знаменитость взяли.
– Еще бы. На Дорженко все держится.
– Не скажи. Наши тоже сильно играют.
– Мне Акулина перечисляла троих. Это она их переманила?
