«Посвящаю эту книгу Марине Цветаевой», – сказано на первой странице. Там же – эпиграф:
Я прочла тогда взахлеб всю книгу, где и другие главы по-своему симпатичны, хоть их уровень и не сопоставим с последней. Обаятельны образы двух маленьких братьев, их забавные и психологически любопытные, с живым юмором поданные беседы на самые разные темы (эта атмосфера ощутима и в начале «Волшебницы»), их нежная привязанность друг к другу, их отношения со старшими сестрами, считающими себя взрослыми барышнями и пытающимися строго воспитывать мальчиков, чему те, не соглашаясь признать авторитет сестер равным родительскому, не поддаются. Вообще атмосфера московского интеллигентного дома начала XX века, мира большой многодетной семьи – все это воссоздано талантливо. Сказочным духом веет от названий многих глав: «Почему мы не сделались ангелами», «Сюрприз», «Дама с медальоном», наконец, «Волшебница». В ней сказочность и волшебство уже совсем открыто обозначены. Весь рассказ ведется от лица мальчика, который легко верит разным фантазиям, охотно их подхватывает и развивает.
Я тогда целый день переписывала в свою тетрадку эту главу и отрывки из других (тетрадка сохранилась), а потом читала друзьям в Перми и в других городах. Некоторые строки (думаю, читатель этой книги тоже почувствует, какие именно) читались и слушались с особым волнением, с чувством приобщения к сокровенному. Эта книга была дорога молодой Марине как память об их счастливом начале… И представление о том их времени не может быть полным без этой повести, где звучит голос того Сергея Эфрона, которого нежно и горячо любила молодая Марина Цветаева. И хотя бы отрывки из нее здесь необходимо привести.
В доме ожидается гостья – подруга старшей сестры мальчиков.
«…весь дом уже знал, что завтра, с вечерним поездом, приезжает из Петербурга ее бывшая гимназическая подруга Мара.
Каждый отнесся к этому известию по-разному: мама – спокойно, Люся – радостно, Андрей – насмешливо („какая такая Мара?“), мы – с любопытством, папа – довольно недоброжелательно.
– Она какая-то сумасшедшая, твоя Мара, – сказал он в ответ на Ленино известие. – Ни в одной гимназии не ужилась, из последнего класса вышла. Что она теперь делает?
– В предпоследнем письме она писала, что выходит замуж, но теперь все расстроилось.
Оказалось, что жених выдавал ей чужие стихи за свои.
– Она увлекается стихами?
– Она сама пишет! – гордо ответила Лена.
– А сколько ей лет?
– Семнадцать.
‹…› Взволнованные предстоящей встречей и собственными догадками, мы так и прилипли к стеклу ‹…›. В передней Ленин голос:
– Раздевайся скорей, ты, наверное, совсем замерзла.
– Совсем не замерзла, мне всегда жарко!
Она! Сумасшедшим всегда жарко.
Мы беремся за руки. Я как старший, делаю шаг вперед ‹…›.
Большая девочка в синей матроске. Короткие светлые волосы, круглое лицо, зеленые глаза, прямо смотрящие в мои…
‹…› В столовой сидели папа, сестры, Андрей и Мара. Последняя, впрочем, не сидела, а стояла, прислонившись к печке. Люся разливала чай.
– Вам, Мара, какого? Крепкого, среднего или слабого?
– Черного, как кофе.
– Ведь это очень вредно…
– Страшно действует на нервы, отравляет весь организм, лишает сна, – скороговоркой продолжила Мара.
– Зачем же вы его пьете?
– Мне необходим подъем, только в волнении я настоящая.
