Мемуары ополченца «Посетитель» - страница 16

– Ты на хуя сюда пришёл? Прятаться? Так иди домой, там прячься, здесь никого не держат. На войнушку пришёл – ту, которая в кино? Так вот это она и есть, только настоящая, и этот мешок картошки – твой окоп, а ты из него убегаешь!

На удивление, парень меня внимательно слушает и даже ненадолго включается в работу. Второй новобранец – несуразного телосложения, большеголовый, с узкими плечами и широким тазом – пашет за двоих. К концу дня он уже чуть ли не командует нами, обессилевшим старичьём. «Боевой пингвин», называю я его про себя.

Ближе к вечеру разгружаем машину с провиантом. Старшина батальона – маленький, непрерывно пьяный, беззубый человек в очках – хвастается повару добычей за сегодняшний день. Все продукты добровольно пожертвованы учреждениями и коммерческими организациями. По прикидкам шефа, привезённого хватит на день-полтора.

Старшина – второй человек, кого я вижу здесь пьяным: в «Заре» строжайший сухой закон. Своё приподнятое настроение старшина оправдывает необходимостью пить водку с многочисленными дарителями и спонсорами – якобы так он благодарит их за оказанную помощь. Вздорный очкарик даже бравирует этими возлияниями, как беззаветным служением на ответственном посту.

В разговорах ополченцев много геополитики: глобальные перспективы континентов, экономические блоки и коалиции, будущее валютных систем – всё обсуждается как самое злободневное и насущное. Люди понимают: здесь и сейчас, в этих курилках, пульсирует один из центров мировой истории. Все осознают себя участниками битвы добра и зла, битвы света – России против тьмы – США. Антиамериканизма много. Штаты считаются совратителями Украины с Русского Пути и истинными организаторами гражданской войны. Вожди Киева в глазах ополченцев – американские марионетки. Фамилии украинских властных персон в разговорах ополченцев сопровождаются должностями и званиями Третьего Рейха – гаулейтер, бургомистр, гауптман. Киевская власть – это временная оккупационная администрация, – таково общее мнение повстанцев.

В казарму заглядывает боец:

– Еврей, такой огромный, в синем бронежилете ходит, не у вас?

– Почему сразу еврей? Он вроде как казак из Краснодара.

Заходил минут пять назад, – отвечает кто-то из наших.

– Ну, пусть еврейский казак, мне без разницы. Он куда пошёл?

Дальше я не вникаю. Еврейский казак! Широко звучит!

Командир разведвзвода Александр Стефановский погибнет четвёртого августа, через два с половиной месяца. Сегодня, тёплой майской ночью, он сидит у ворот КПП, завёрнутый в простыню, и, склоняя большую кучерявую голову под ножницы и расчёску, беседует с цирюльником – начальником караула Тимуром. У Стефановского красивый рокочущий бас. Александр много и умно говорит о Революции, о её возможностях и перспективах, о грозящих ей опасностях. Цитирует Ленина. Теоретическим наследием вождя мирового пролетариата владеет свободно. Его оценки текущего момента кажутся мне точными и взвешенными:

– Главные лозунги восстания ещё не сформулированы и не провозглашены. Лозунг «Донбасс – это Россия» сейчас объединил разнородные и даже антагонистические силы.

Я вспоминаю коммуниста Корчака, так и не сдавшего свой партбилет, и набожного уголовника Вову, утверждающего, что Ленин сидит в аду по правую руку от Вельзевула.

– Для создания полноценной идеологии новых республик этого лозунга будет недостаточно. Это типично для периода свержения старого порядка, но победителем выйдет тот, кто подхватит лозунг масс и оседлает, через подчинение этому лозунгу, стихию народного насилия. Произойдёт это только после слома существующей власти.