Мемуары ополченца «Посетитель» - страница 14

Попадаю в неловкую ситуацию. Вечером к Корчаку приходит друг, из обрывков их беседы узнаю – гость только что из России.

– Ты тоже русский?! – соскакиваю я с верхних нар, чтобы расспросить гостя об обстановке на границе. Мой вопрос звучит громче, чем следовало, и в нём слышны восторженные интонации. Казарма стихает.

– Мы здесь все – русские, – говорит кто-то из полутьмы первого яруса.

Болотов объявляет мобилизацию: ВСУ ведут обстрел Лисичанска и совершают марш в район Станицы Луганской. Со второй половины дня в батальон валят добровольцы. Я стою в наряде по КПП и встречаю их. Народ приходит самый разный. Все встревожены. Оказалось, немногие правильно понимают значение слова «мобилизация» – большинство приходят без вещей, а некоторые и без документов. Двое молодых шахтёров взволнованно спрашивают:

– На Лисичанск когда? На Лисичанск – выступаем? Что с оружием? Мы из Лисичанска!

В Лисичанске отряды Мозгового уже ведут бой.

– Ребята, кто куда выступает, решит командир. Оружие будет. Оставайтесь: если каждый побежит только свою хату защищать – они нас передавят по одному, – пытаюсь я сохранить для «Зари» качественный призывной материал. Парни недолго советуются между собой и всё-таки уходят.

Колоритный культурист в кожаной косухе с аксельбантом из лисьего хвоста качает права:

– Так! Где командир? Как это – построиться? Где главный, спрашиваю? Что значит – предоставить документы?! Слышь ты! Я тя спрашиваю! Железо когда раздавать будете?! – Он возмущён – ему не выдают автомата:

– Ну, тогда воюйте сами.

Пьяных заворачиваем, но их единицы. Группе изрядно поддатых молодчиков не открываем калитку. Некоторое время они бузят у ворот. Их заводила орёт через забор:

– Вы трезвыми воевать собрались? Ебанутые?!

Новобранцы, сбившись в стайки по пятнадцать-двадцать человек, мокнут под грибным дождём на скамейках спортивного городка, курят, знакомятся между собой. Вглядываюсь в них: что может противопоставить этот разношёрстный люд профессиональным силовым структурам? Кажется – дай автоматную очередь, и бросятся они врассыпную через забор, треща китайским «адидасом» и теряя остроносые туфли. Но их бессилие обманчиво. Безумен тот, кто не убоится этого низового, махновского пала – стихийного, анархического русского огня. Они – враг страшный, стойкий в холоде и голоде, в изнурительном труде, способный на самопожертвование, хитрый и жестокий.

Из откликнувшихся на призыв четырёхсот человек на казарменное положение остаются около ста пятидесяти. После такого резкого пополнения у «старых» ополченцев приподнятое настроение.

– Нас много! Ты видал, какая толпа! – звучит отовсюду.

В течение следующих трёх дней в батальон приходит ещё сотня бойцов. Результаты мобилизации, учитывая её добровольный характер, неплохие. В курилке высказывается мнение, что полумиллионный город, чей мобилизационный ресурс десятки тысяч, должен был дать намного больше двухсот пятидесяти человек. Спорю, приводя примеры из истории гражданских войн и войн за независимость: нигде, за редким исключением, численность добровольных участников вооружённого сопротивления не превышала одного-двух процентов от населения регионов, охваченных такими событиями. Для уныния нет причин, наоборот: количество уже пришедших добровольцев свидетельствует о высокой самоорганизации жителей Луганской области и их готовности к борьбе за независимость. Не должно смущать и то, что не все десятки тысяч «положенных» по исторической статистике повстанцев откликнулись сразу: это процесс, растянутый во времени. Сейчас самое главное – показать сомневающимся и колеблющимся: есть организованная сила, в которую они могут влиться.