Мучительная любовь и отчаянная страсть Сент-Экзюпери - страница 6

Антуан Сент-Экзюпери второй справа

Тонио был довольно рослым для своих лет, с хорошо очерченным лицом под шапкой кудрявых светло-русых волос, большими удлинёнными тёмными глазами и задорным вздёрнутым носом. Одним словом, чудесный ребёнок. Детьми вместе с матерью занималась гувернантка (Мапи, как все её звали); вместе они готовили домашние праздники, на которых танцевали, одетые в костюмы XVIII века.

В Южной Франции в то время тоже придерживались принципа: «чтение – лучшее учение». Книгой, по-настоящему увлёкшей Антуана, стали волшебные сказки Ганса Христиана Андерсена[4]. «Но это была уже вторая из прочитанных мной книг. В четыре с половиной года я сгорал от желания прочитать настоящую книгу. На дне старого деревянного сундука, набитого пожелтевшими каталогами и проспектами, я наткнулся на брошюру по виноделию; она была совершенно недоступна моему пониманию, но я прочел ее всю от корки до корки, пленяясь каждым словом. Это и была моя самая первая книжка».

В сказках Андерсена достаточно последовательно проводился христианский принцип непротивления злу насилием. Но эти истории, наполненные фатализмом, пессимизмом, преобладанием греховного над праведным, жестокими карами за проступки и желания глубоко поразили ребёнка. Торжество Добра в них занимало весьма скромное место – главным образом в качестве вселенской печали по ушедшему или потерянному благу. Все эти пытки, ужасы, «мухи без крылышек», Трёхногий конь без головы и Могильная Свинья… Красота, доброта, любовь, конечно, присутствовали в андерсеновских историях, однако чистые души положительных героев сказки прямо-таки горели в аду настоящей «взрослой» реальности. Персонажи и действия были непривычны: ведьма, озолотившая солдата и зарубленная им ради старого огнива; отрезанный язычок Русалочки; отрубленные ножки с красными башмаками; похлёбка из мышиных хвостов; бредовая свадьба Крота и Дюймовочки; замерзающий Гадкий Утёнок; сгоревшие Солдатик и Балерина; Иголка, ржавеющая в водосточной трубе… Они пугали ребёнка триумфом враждебных человеку сил и давили атмосферой надвигающегося несчастья. Автор даже в счастливый конец ухитрялся добавить горечи: «Трубочист и Пастушка стояли вместе. Пока не разбились». Даже когда сама сказка забывалась, впечатление от неё оставалось странным, но глубоким.

Такие рассказы, прочитанные в раннем возрасте, вполне способны накладывать отпечаток на мировоззрение человека, формировать его этические убеждения.

Андерсеновский период, оставив глубокий след, сменился жизнеутверждающим жюльверновским. «Черная Индия», одна из его наименее известных книг, которая вообще-то считается скучноватой, ослепила меня блеском великолепия и тайны. Я и теперь остаюсь при своем мнении, потому что этому роману суждено было сыграть важную роль в моей жизни. Действие его разыгрывается в подземных галереях, прорытых на глубине нескольких тысяч футов, куда от века не проникает свет. Вполне возможно, что фантастическая атмосфера этой книги, запечатлевшаяся у меня в памяти, лежала у истоков моего «Ночного полёта», который тоже есть не что иное, как исследование тьмы, – напишет Сент-Экзюпери в «Воспоминаниях о некоторых книгах».

Юная душа мальчика стремилась к приключениям, опасностям, волнующим открытиям. Сюжеты произведений великого фантазёра затягивали, будили мечты о дальних странах, от чтения трудно было оторваться. Восторженное описание техники, путешествий, захватывающих приключений увлекали воображение и – что важно! – были достоверны технически и географически. Антуан читал книги в обнимку с глобусом, другом мореплавателей, приходившим им на выручку в далеких и опасных путешествиях. Глобус, в отличие от карт, не искажал поверхность земли и размер крупных объектов; только этот маленький земной шар да звезды помогали морякам определить место, где находится судно, и вести его прямо по курсу. Мальчику было интересно прокладывать маршрут следования героев, одновременно узнавая о тех странах, где им доводилось побывать.