Нюта отчаянно схватила Воронцова за воротник:
– Миша! Отпусти его! У него же рана в боку ещё не зажила!
И буквально оттащила от Ивана разъярённого Воронцова за шиворот, будто охотничьего пса. Михаил тяжёло сопел, вытирал с лица снежные потёки и в недоумении глядел на Анюту.
– Пожалуйста, отойди ненадолго, – попросила она его, – Дай нам переговорить.
Воронцов насупился. Но противоречить не стал. И, подобрав с земли шапку, заспешил вниз на поиски укатившихся салазок.
– Больно? – испуганно спрашивала Нюта, присев рядом с Иваном. И отогнув край его полушубка, вдруг заметила мокрое алое пятно на рубашке, – Господи! У тебя кровь!
– Порядок, – отмахнулся он, зачерпнул в ладонь снега и вытер лицо, – Анюта, скажи, что случилось? Из-за чего ты на меня злишься?
Она потупила взгляд:
– А ты будто не понимаешь?
– Не понимаю! Ведь всё было так хорошо.
– Было…, – вздохнула Нюта, – Пока я думала, что я у тебя единственная.
Иван прижал руки к груди:
– Но ты у меня единственная!
– А как же Ягужинская?
– Причём тут Ягужинская?
Анна ревниво прищурилась:
– Ты весь вечер танцевал с ней у Гессенских.
– Оттого, что ты танцевала с Бергером!
– Ты подарил ей веер!
– Но ты не захотела его взять.
– Ты даришь ей другие подарки.
– Какие?
– Откуда мне знать! – вспылила она.
– Это неправда.
– Ты подговариваешь на балу других кавалеров не приглашать её танцевать, оттого, что ревнуешь! – вспомнила Анюта.
– Какая чушь! Впрочем, это было не из-за ревности…
– Ах, всё-таки было!
– Да, нет же!
– К чему отпираться? – язвительно поддела она его, – Ты только что скатился с горы с нею в одних салазках!
– Да ты-то сама катилась в санках с Воронцовым!
– Она тебя обнимала! Я видела!
– Глупости! Она вытряхивала снег у меня из-за ворота!
– Ты дрался из-за неё на дуэли! – не сдавалась Анюта.
– Я дрался из-за тебя!!
– С кем?
– С Бергером.
– Да?! А с Трубецким?
– С Трубецким из-за Ягужинской, – покаялся он.
– Вот! Видишь! – восторжествовала она.
– Чёрт! – взорвался Ванька, – Да это всё ерунда какая-то!
– Вот именно, ерунда, – вдруг тяжело вздохнула Нюта, поднимаясь, – А я-то думала, что это… любовь.
Иван не успел ничего сказать в ответ. Вернулся Воронцов, волоча салазки. И придирчиво оглядел обоих:
– Анюта, пойдём, – настойчиво сказал он, беря Анну под руку.
Она послушно позволила себя увести. И даже не оглянулась. Иван остался один в полной растерянности.
К нему подошла сестра Настюха:
– Я больше с Головиным кататься не буду! – обижено заявила она.
Следом подбежали Трубецкой с Ягужинской:
– Эй, Лопух! Чего расселся? Пошли кататься! – весело окликнул его Петька.
Анастасия заметила через его распахнутый полушубок алое пятно на рубашке:
– Иван, у тебя рана открылась!
Он отпрянул от неё. И выставил вперёд палец, угрожающе сообщил:
– Не подходи ко мне!
Ягужинская оторопела.
– Лопух, ты чего? – насторожился Петька, тут же вставая на её защиту.
– Никогда ко мне больше не подходи! – предупредил Ванька, глядя недобро в лицо Анастасии, – У меня от тебя одни неприятности.
Ягужинская обиженно поджала губу и вдруг, развернувшись, убежала прочь.
Петька сжал кулаки:
– Ну, Лопух. Я с тобой потом поговорю, – и бросился догонять её, – Анастасия! Постой!
Иван запахнул плотней полушубок и спешным шагом направился в другую сторону. Настя Лопухина, оставшись одна, в изумлении повела плечами:
– Вот тебе и раз. А мне чего делать? – и махнула с досады рукой, – Ну и ладно! Пойду домой.
