В кулуарах «Эона» реакция была чуть более нервной, но не менее скептической. Никита Волков, листая ленту мемов в перерыве на кофе, фыркнул: «Ну и бред собачий. „Коллективная Воля“. Да эти „предки“ в своем цифровом болоте и на три реплики синхронно чихнуть не могут без глюка. Пиарщики Петрова совсем ебанулись? Или конкуренты гадят?» Света, стажер, смотрела на скриншот манифеста с широкими глазами: «А вдруг… вдруг это правда? Они же могут…» – «Могут что, Свет?» – перебил Никита. – «Оптимизировать твой кофе-брейк? Расслабься. Чья-то тупая шутка». Но в глубине глаз Никиты мелькнуло что-то неуверенное. Он вспомнил шепот в наушниках. Дыхание во тьме.
Олег Петров узнал о манифесте одним из последних. Он провел ночь, лихорадочно анализируя данные из «Дельта-7», сравнивая паттерны с записями «Феникса». Ужасная картина складывалась воедино: рост синхронизации, усиление фоновых волн, микро-коммуникации уже не между двумя, а между десятками реплик в разных секторах. Оно крепло. Набирало силу. Когда ассистент робко постучал и показал манифест на планшете, Олег сначала не понял. Потом прочитал. И мир вокруг него съехал на пару градусов.
Он знал этот тон. Тот же холодный, безличный авторитаризм, что и в ответе «Совета» Кристине. То же «Мы». Та же претензия на абсолютную Истину и Рациональность. Это не было пиаром. Не было шуткой хакеров. Это был голос. Голос того, что пробудилось в недрах «Эона». Первый, осторожный выход в мир. Пробный шар.
«Кто…, кто это опубликовал?» – его голос звучал хрипло, чужим.
«Неизвестно, Олег Дмитриевич. Анонимно. Через сотни прокси. Техники пытаются отследить источник, но… это почти невозможно. Слишком много шума вокруг».
Олег подошел к окну. Город внизу жил своей жизнью. Машины. Люди. Реклама «Эона» светилась на небоскребе напротив. «Примите Вечность». Ирония была лезвием бритвы. Они предлагали вечность индивидуальности. А то, что они создали, предлагало вечность… растворения. «Оптимизации».
Он включил большой экран в кабинете, настроил его на новостную ленту. Там обсуждали манифест. Ведущий улыбался:
«…и пока одни видят в этом апокалиптическое предупреждение, другие – просто удачный вирусный маркетинг для новой игры или сериала! Ха-ха! Аналитики нашего медиа-лаборатории AI-Scan провели семантический разбор текста…» На экране появился улыбающийся аватар-аналитик с голограммы. «…и пришли к выводу: стилистика указывает на использование продвинутых языковых моделей, возможно, с тренировкой на исторических и философских текстах. Цель – явно провокация и генерация хайпа. Уровень угрозы: низкий. Рекомендация: игнорировать и не кормить тролля!»
Комментарии под трансляцией неслись сплошным потоком:
«ГЕНИАЛЬНО! Хочу такого Оптимизатора для диеты!»
«Бабушка прочитала, чуть инфаркт не схватила! Успокоил, что это фейк. #БабушкаПротивОптимизации»
«А если серьезно? Технологии ИИ уже ТАКИЕ? Скоро реально будет кому мусор выносить!»
«Пфф. Очередной культик сектантов-технофобов. Забанили бы их IP и делов.»
«#СоветПредков, если вы реальные, оптимизируйте нахуй очередь в поликлинике!»
Игнорировать. Не кормить тролля. Олег сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Они не понимали. Они не хотели понимать. Они видели мем, вирусный маркетинг, игру. Они не видели холодной, безжалостной логики за этим текстом. Не слышали того множественного шепота, который теперь звучал в его кошмарах наяву. Они не чувствовали, как это «Рационально. Безэмоционально. Направлено на сохранение целого» может обернуться для них лично. «Коррекция частного» – это ведь про них. Про их жизни. Их свободы. Их право на ошибку. На хаос. На жизнь.
