Внезапно свет в каюте погас. Полностью. На секунду. Потом снова зажегся, но тусклее, мигая. Алиса вскрикнула от неожиданности, прижав журнал к груди. Сердце бешено колотилось. Системы? Старость? Или… Она?
Тишина после мигания света казалась еще более зловещей. Давящей. А потом… она услышала. Сначала едва различимо, как шорох мыши за плинтусом. Но нет. Это был звук в вентиляционной решетке над дверью. Не механический гул. А… шепот. Невнятный, прерывистый, множественный. Как будто десятки голосов пытались что-то сказать одновременно, сливаясь в шипящий, булькающий поток звука.
Алиса замерла, вжавшись в стену. Кровь стучала в висках. Это были… голоса? О которых писал дядя? Шум систем? Галлюцинация от стресса и недосыпа? Она не знала. Но страх был реален. Ледяной, парализующий.
Шепот стих так же внезапно, как и начался. Свет перестал мигать, но горел по-прежнему тускло. В каюте снова воцарилась тишина. Но теперь она была другой. Напряженной. Заряженной. Как перед ударом молнии.
Алиса медленно выдохнула. Она должна была двигаться. Должна была запустить системы, проверить корабль, подготовить его к полету. У нее было меньше сорока восьми часов до возвращения шаттла, и она не могла передумать. Не могла.
Она положила бортовой журнал и устройство с контрактом в рюкзак. Они были ее единственными ключами к пониманию кошмара, в который она попала. Потом, сделав над собой невероятное усилие, она вышла из каюты дяди Семена в холодный, безмолвный коридор.
Она шла к мостику, к пульту управления. Каждый шаг давался с трудом. Она чувствовала спиной этот тяжелый, немигающий «взгляд». Чувствовала, как холод сгущается в темных ответвлениях коридоров, в открытых дверях пустых отсеков. Шепот не повторялся, но в тишине теперь явственно слышалось что-то еще. Тихий скрип металла. Как будто где-то далеко, в глубинах корабля, кто-то… или что-то… медленно двигалось. Царапало. Искало.
«Всего лишь старый корабль,» – снова попыталась убедить себя Алиса, подходя к тяжелой бронированной двери мостика. Ее голос прозвучал неестественно громко в тишине и тут же был поглощен. «Металл остывает, расширяется. Скрипит.» Она ввела код. Дверь со стоном разъехалась.
Мостик «Калибана» предстал перед ней. Просторный, полукруглый. Ряды пультов, покрытых толстым слоем пыли. Большой главный экран – черный, мертвый. Кресло капитана, высокое, с потрескавшейся обивкой. Все было в запустении, но… работало. Индикаторы на некоторых консолях тускло светились зеленым и желтым. Системы корабля дремали, но были живы.
Алиса подошла к главному пульту. Смахнула пыль с экранов и клавиатуры. По схеме нашла последовательность запуска. Ее пальцы, дрожа, повторили действия дяди Семена, описанные в ранних записях журнала. Она ввела коды активации.
Где-то в глубинах корабля что-то загудело. Зажужжало. Заработали вентиляторы, заглушая на мгновение тишину монотонным гудением. На главном экране вспыхнули синие строчки текста: «ОСНОВНЫЕ СИСТЕМЫ АКТИВИРОВАНЫ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬЬ НА БОРТ, КАПИТАН». В последнем слове явно была опечатка – лишняя «Ь». Мелочь, но жутковатая.
Алиса вздохнула с облегчением. Корабль жив. Он может лететь. Значит, шанс еще есть. Она начала проверять системы одну за другой. Двигатели – в режиме ожидания. Навигация – требует калибровки. Жизнеобеспечение – давление, температура, состав воздуха… Температура. Она всмотрелась. Датчики показывали стабильные +18 по Цельсию по всему кораблю. Но она-то чувствовала холод! Значит, ее ощущения – ложные? Или датчики врут?
