Тревор смотрел на лист, будто на бомбу с тиканьем.
– Что, чёрт возьми, происходит?.. – прошептал он.
Энтони не знал, что ответить. Он только чувствовал:
Это не сон.
Это – сцена.
И концерт только начинается.
Глава 5. Зловещая правда
Утро было таким же серым, как и предыдущие. Дождь продолжал свою бесконечную симфонию, на этот раз в тревожной минорной тональности. Каждая капля, ударяющаяся о стекло, звучала как тик-так – как отсчёт до чего-то… окончательного.
Энтони не спал почти всю ночь. Он сидел на кровати, вглядываясь в новую партитуру, которая, как и прежде, появилась сама собой. Он не помнил, как она оказалась на столе. Он даже не был уверен, что ложился спать. Всё происходящее теперь было похоже на долгий кошмар, где ночь и день перепутались, а музыка звучала даже в тишине.
Он чувствовал, что время идёт. Что что-то ждёт. И если он не узнает правду, то проиграет партию, в которой даже не знает, как называется его инструмент.
Поэтому, не раздумывая, он натянул куртку, сунул злополучную папку под мышку и выбежал из дома, оставив Тревора ошарашенным и молчащим на кухне.
Библиотека встретила его тишиной. Холодной. Настороженной. Как будто здание само узнало его. Шаги по старому полу глухо отзывались под потолком, а книжные стеллажи глядели на него, как свидетели, слишком многое повидавшие и оттого ставшие равнодушными.
Он буквально влетел в кабинет миссис Грейсон, распахнув дверь так резко, что она вздрогнула за своим столом.
– Мисс Грейсон! – голос его дрожал от напряжения. – Вы знали, что это за ноты?!
Он бросил папку на стол. Словно улику. Словно проклятие.
Старушка, ещё секунду назад копавшаяся в бумагах, побледнела. Руки её сжались в кулаки, а губы на миг задрожали. Она смотрела на папку, как на мёртвую птицу с вывернутыми крыльями.
– Энтони… – произнесла она еле слышно. – Ты не должен был их трогать.
– Поздно! – выкрикнул он. – Я уже сыграл! Сыграл не один раз! Я видел их! Они приходят, когда звучит музыка! Кто написал это?! Что это за симфония?! Что происходит?!
Мисс Грейсон медленно сняла очки. Положила их рядом. Лицо её посерело. Было видно, как в ней что-то ломается – словно груз многих лет, слишком тяжёлый, чтобы нести дальше.
– Эта музыка… – начала она. – Называется Symphony for the Silent Shadows. Симфония для безмолвных теней.
Она замолчала. Как будто каждое слово вызывало у неё физическую боль.
– Её сочинил человек… Композитор. По имени Джеймс Элридж. Он жил в конце XIX века. Странный, замкнутый человек, одержимый мыслью, что музыка – это не просто звук. Что она может… открывать. Двери. Переходы. Порталы.
Энтони стиснул пальцы. В голове шумело. Он чувствовал, как холод пробирается внутрь, словно каждое слово пробуждало в нём что-то… древнее.
– Элридж не писал просто ноты, – продолжала Грейсон. – Он создавал ключи. Симфония была его магнум опус, кульминация жизни. Но говорят, он не закончил её. Он погиб… на сцене. Во время исполнения финальной части. Внезапно. Музыка оборвалась, дирижёр упал замертво, а оркестр… говорил потом, что видел тени на сцене. Люди в зале слышали голоса. Тысячи голосов. После этого партитуру запретили. Архивы уничтожили. Почти все. Почти…
– Но… зачем? – выдохнул Энтони. – Зачем он это делал?
Мисс Грейсон сжала руки, будто боялась, что начнёт дрожать.
– Он верил, что музыка – это связь с потусторонним. Что с помощью вибраций, с помощью звучания, можно достучаться до мёртвых. Он хотел открыть врата. Соединить два мира. Но вместо этого… выпустил их. Тех, кто не должен был вернуться.
