Рой сидел в центре этого цифрового торнадо. Его пальцы порхали по клавиатурам и сенсорным панелям, оставляя на них жирные отпечатки. Глаза за линзами OLED были красными от напряжения, но невероятно острыми. На виске пульсировал старый имплант «Дельта», раскаленный от нагрузки. Он вживлял данные Юли – не просто файлы, а нейронные паттерны заражения, как вирус, в свои инструменты сканирования.
«Ну же, сука, покажись…» – хрипло бормотал он, вглядываясь в вихрь кода. Данные Юли были золотом. Не клинической абстракцией, а биологическим ключом. Ее сканы ЭЭГ, видео с моторикой, параметры подавления лимбики – все это были уникальные сигнатуры. Отпечатки пальцев чумы. Его боты, напичканные этими паттернами, рыскали по периметру цифровой крепости «АйСистемс», ища не дыру в коде, а… биохимический диссонанс.
Системы «АйСистемс» были монолитом. Квантовое шифрование, адаптивные брандмауэры, ИИ-стражи, отбрасывающие любую стандартную атаку как назойливую муху. Но Рой играл в другую игру. Он искал не слабость железа или софта. Он искал след самого заражения внутри системы. Где-то там, в логах серверов, управлявших заводами, в потоках данных с тех самых конвейеров биороботов, должен был быть шум. Тот самый «Омега-паттерн», но в цифре. Аномалия в безупречной корпоративной симфонии.
Один из ботов – виртуальный шакал с нейронным «нюхом», настроенным на паттерн Юли – вдруг замер. Не взломал. Понюхал. Он уткнулся в невидимый барьер – канал связи с низкоорбитального спутника-ретранслятора «АйСистемс», официально используемого для синхронизации глобальных обновлений. Но трафик… трафик был неправильным. Не гладким корпоративным потоком. В нем были крошечные, регулярные искажения. Микровсплески задержек. Как ритмичное тиканье часов в тишине. Или… как пульс.
«Есть!» – Рой впился в точку. Его пальцы взлетели. Он запустил «червя» – не для взлома, а для мимикрии. Червя, заточенного под «Омега-паттерн». Он должен был не проломить стену, а слиться с ней. Стать частью фонового шума заражения, который система считала «нормальным» для этого канала.
На экране замелькали предупреждения системы безопасности «АйСистемс». Алгоритмы сканировали червя. Искали злонамеренный код. Несоответствие протоколам. Но червь не атаковал. Он просто… пульсировал. Теми же микрозадержками. Теми же спектральными аномалиями, что и зараженные импланты. Система колебалась. Это был не враг. Это был… свой? Шум заражения? Сигнал с конвейера?
Предупреждения погасли. Червяк прополз сквозь щель в броне, оставленную самой чумой. Рой не стал праздновать. Он вцепился в удачу. Его сознание ринулось по тоннелю виртуального присутствия вслед за червем.
И попал в Ад.
Не в серверную ферму. Не в базу данных. Он попал в цифровое чрево проекта.
Голограммы в логове Роя взорвались калейдоскопом кошмара:
Логотип: не синий щит. Зловещий, минималистичный символ – стилизованная абстракция ДНК, сплетенная с интегральной схемой и устремленная в пирамиду. Подпись: «Проект: АРХИТЕКТОР».
Диаграммы: Сложнейшие схемы, непохожие на человеческие. Биомеханические узлы, самовоспроизводящиеся структуры, карты орбитальных траекторий. И везде – «Мейсон» как конечный реципиент.
Потоки ресурсов: Графики, показывающие колоссальный вывоз материалов: редкоземы, сверхчистые полимеры, метаматериалы. Но главное – «Наноассемблерные рои. Тип: Репликатор Каскадный. Статус: Массовое производство. Назначение: Сборка Костяка».
