Во дворе показалась хозяйка с полной тарелкой творога. Со словами «Цып-цып-цып» она неспешно плыла к курятнику, где множество пеструшек кружили около длинного деревянного корытца. Женщина высыпала в корытце творог и поспешила обратно.
Как только хозяйка взошла на крыльцо и скрылась в сенях, дети, внимательно наблюдавшие за происходящим, не сговариваясь, на четвереньках подобрались к корыту и стали быстро поедать творог.
Курам не понравилось такое вероломство, и они подняли переполох. Особенно старался петух. Вылупив и без того большие красные глаза, он так и норовил подобраться к малышам и клюнуть в пятку. Он по-боевому вытягивал лапу с длинными шпорами и громко возмущался.
Положение спасла хозяйка, выглянув на шум во дворе. Она что-то мягко лопотала на своем языке, разводила руки и хлопала ладонями по бедрам, однако нотки ее голоса были скорее жалостливые, чем сердитые.
Хозяйка оттащила детей от корытца и, утирая их носы своим передником, увела в дом. Анна, со страхом наблюдавшая из амбара начало событий, облегченно вздохнула: «Эта не сделает детям зла».
А между тем, добрая женщина усадила детей за блестевший чистотой стол и поставила перед ними по миске с кашей.
Темная густая каша издавала какой-то особенный аромат, и мальчик сосредоточился только на процессе еды. Зато его младшая сестренка, по непонятной хозяйке причине, вдруг стала сдвигать кашу к краю миски, а потом застыла с поднятой ложкой.
Лена неожиданно обнаружила на дне миски рисунок с яркими красками и теперь внимательно изучала его. Глаза девочки встретились с круглыми глазами дивной птицы из миски, и малышка спросила:
– Ты здесь живешь?
Не получив ответа, Лена задумалась, как подружиться с птицей и никогда с ней не расставаться.
Из состояния мечтательности ее вывел голос хозяйки.
– Ешь кашу, – улыбнулась она.
Когда миски опустели, хозяйка вывела малышей во двор, прихватив большой поднос с кормом для кур, оставшихся, как она считала, голодными. Куры осторожно кружили вокруг корытца, пока им ссыпали еду.
Но каково было изумление хозяйки, когда дети опустились на четвереньки и присоединились к курам.
– Ах! Ах! Ах! Иисус Мария! – причитала женщина, шлепая себя по крутым бокам. Искажая русские и немецкие слова, звучащие наряду с эстонскими фразами, она вновь повела детей в дом.
Горестно вздыхая и жалостливо поглядывая на них, она накладывала в миски новую порцию каши.
– Ешь-те, ешь-те! – и хозяйка стала быстро крутить ладонью, показывая, что есть надо быстро. – Бы-сс-тро! Бы-сс-тро! Скоро будет обед господина немецкого оф-фицера, – пыталась донести она до сознания детей. – Лучч-ше он вас не глядеть…
Намочив льняное полотенце, женщина вытерла маленькие мордашки и вывела детей во двор.
– Есс-ть с ку-рами пло-хо, – внушала она на ходу.
Но дети не слышали эстонку. Они медленно оседали, прижимаясь к забору, с закрытыми глазами. На их худенькие плечи навалилась огромная усталость. После двух лет плена они впервые были сыты.
Две конфеты
На хуторе эстонки дети быстро нашли для себя работу. Лена веничком выметала цветник, вешала на низкий заборчик палисадника стеклянные банки для просушки, носила бидончиком воду в поилки кур и гусей.
Она ползала по полу с мокрой тряпкой и старательно снимала пыль с предметов. Хозяйка улыбчиво смотрела на девочку и часто ее хвалила:
– Луч-ше де-ффу-шка – хо-зяюшш-ка…
Коля водил на пруд гусей, раскладывал корм для мелкой птицы, мыл рабочий инструмент, складывал поленницу и освобождал погреб от старых овощей.
