Читать онлайн Алексей Кирсанов - Я опоздала. Книга вторая

Триумф после платья Алисы был сладким, как чай с настоящим сахаром. Серебристо-серый шедевр, преображенный кружевом и бусинами, увезли в «Квартал Прогресса» под восхищенные возгласы заказчицы и щедрый остаток оплаты. Жестяная коробка заметно потяжелела. В подвале витал дух победы: купили не только уголь, но и настоящий стул для Тани, новую лампу для Дмитрия, и даже небольшой радиоприемник – для фона. Страничка в «Одноклассниках» скромно жила своей жизнью: пара новых заказов, лайки под фото отреставрированного платья. Казалось, колесо «Шва Времени» наконец-то набрало ход, выкатываясь из тени подвала на светлую дорогу признания.

Именно в этот момент прогресс, который они так изящно обыграли на платье Алисы, нанес свой удар. Точный, безжалостный, бюрократический.

Стук в зеленую дверь был не клиентским. Он был официальным. Твердым. Немилосердным. Три удара, отмеренные с холодной точностью метронома.

– Откройте. Налоговая инспекция.

Фраза прозвучала как выстрел в тишине подвала. Таня, как раз выметывающую петлю на детском платьице, игла вонзилась в палец. Капля крови алым жемчугом выступила на подушечке. Сергей, копавшийся в моторе старого пылесоса («Примут в дар для инсталляции!»), выронил отвертку. Дмитрий замер с лупой у глаза, его пальцы, державшие крошечную шестеренку, задрожали. Лидия ахнула, уронив клубок.

Дверь открыл Сергей, лицо его было каменным, но в глазах мелькнул знакомый, животный страх перед Системой. На пороге стояли двое. Мужчина и женщина. Оба в темных, строгих, но не новых костюмах. У мужчины – планшет в кожаном чехле. У женщины – увесистая папка. Лица – профессионально бесстрастные, как у хирургов перед операцией. От них веяло холодом казенных коридоров и законов, написанных не для людей.

– Здравствуйте. Проверка, – мужчина показал удостоверение, мелькнувшее перед глазами Сергея как угроза. – Поступила информация о незаконной предпринимательской деятельности. Кооператив «Шов Времени»? Зарегистрирован? ИНН?

Тишина в подвале стала гробовой. Даже часы Дмитрия, казалось, замерли. Вопрос повис в воздухе, тяжелый, как гиря. Ответ был написан на их бледных лицах.

– Мы… мы в процессе оформления, – пролепетала Таня, вставая, стирая кровь с пальца о фартук. Голос предательски дрожал. – Бумаги… пошлина… сложности…

– То есть, не зарегистрированы, – констатировала женщина, делая пометку в блокноте. Ее голос был сухим, лишенным интонаций. – Осуществляете деятельность? Швейные услуги? Ремонт? – Ее взгляд скользнул по полкам с нитками, по «Подольской», по Сергееву верстаку с инструментами, по Лидииным спицам и клубкам, по лоскуту «С Душой» на стене. – Доходы имеются?

– Мы… мы только начали, – попытался вступить Дмитрий, но мужчина его перебил, обращаясь к Тане:

– Предъявите, пожалуйста, документы. Устав кооператива? Заявление о регистрации? Решение собрания учредителей? Свидетельство ИНН? Отчетность? Договоры с клиентами? Кассовую книгу?

Каждое слово било по сознанию, как молоток. Устав? Они в подвале рождались, на словах! Заявление? Те самые злополучные листы из МФЦ, которые она сжала в комок отчаяния! ИНН? Личные – есть. Кооператива – нет! Отчетность? Тетрадка Кати с столбиками «Брюки Василия – 150р»! Договоры? Обрывки бумаги с именами и телефонами! Кассовая книга? Жестяная коробка от леденцов «Дюшес»!

– У нас… нет, – выдохнула Таня. Стыд и страх сдавили горло. Она чувствовала себя пойманным вором, хотя знала – они честно работали, зарабатывали копейки. – Мы не успели… Денег на пошлину… Четыре тысячи… – Голос ее сорвался.

– Четыре тысячи? – мужчина с планшетом поднял бровь. – Государственная пошлина за регистрацию юридического лица составляет четыре тысячи рублей. Но штраф за незаконную предпринимательскую деятельность… – он ткнул пальцем в экран, – …составляет от пяти до двадцати тысяч рублей для граждан. А поскольку деятельность, судя по объему, – он кивнул на полки, на машинку, на явные следы работы, – велась организованно, группой лиц, сумма может быть значительно выше. Плюс пени. Плюс недоимка по налогам с предполагаемого дохода.

Цифры кружились перед глазами Тани. Пять тысяч? Двадцать? Недоимка? С их крошечной выручки? Это было нереально. Катастрофа.

– Это клевета! – рявкнул Сергей, выходя вперед. Его лицо побагровело. – Кто донес?! Мы людям помогаем! Вещи чиним, которые они выбросили бы! Мы не миллионы крутим! Копейки! На уголь и лампочки! Вы посмотрите вокруг! Мы тут в подвале, как кроты!

– Основания для проверки имеются, – холодно парировала женщина, открывая папку. – Анонимное обращение. С фотографиями вашей… мастерской. И клиентов. И вашей странички в социальной сети. – Она достала распечатку их группы в «Одноклассниках». Фото джинсов Антона, платья Алисы, шарфа Алевтины Степановны… Все было там. С ценами. С адресом. Кто-то донес. Кто-то сделал скриншоты и отправил в налоговую. Удар был спланированным и точным.

Таня почувствовала, как земля уходит из-под ног. Их же страничка! Их попытка заявить о себе стала орудием их уничтожения. Алгоритмы, которые они боялись, сработали безотказно, но по чьему-то злому умыслу.

– Нам нужен доступ к вашим финансовым документам, – продолжал мужчина. – Все наличные средства. Все записи о доходах и расходах. Сейчас.

Хаос. Начался кошмар. Они вытряхивали жестяную коробку на стол – купюры и монеты, перемешанные с пуговицами и иголками. Таня лихорадочно листала тетрадь Кати – корявые записи, исправления, отсутствие сумм за пирожки и варенье («бартер»). Сергей пытался объяснить расходы на лампочки и уголь – без чеков. Лидия, рыдая, показывала клубки пряжи – «это мои, личные, не на продажу!». Дмитрий молчал, сжав кулаки, его старые часы на столе тикали с безумной громкостью.

Инспекторы работали методично. Пересчитывали деньги (чуть больше восьми тысяч – включая предоплату Алисы и остаток от ее щедрой оплаты). Сверяли с тетрадью. Делали фотографии на планшет. Задавали вопросы, звучавшие как обвинения:

– Почему нет кассового аппарата? Требование закона о применении ККТ!

– Почему договоры не заключены в письменной форме? Нарушение ГК РФ!

– Почему учет ведется в тетради? Где электронный документооборот?

– Как вы определяете налоговую базу? УСН? Патент?

Непонимание цифровых требований было тотальным. ККТ? Электронный документооборот? УСН? Патент? Это были заклинания из другого мира. Мира, куда у них не было входного билета даже в виде четырех тысяч пошлины. Они барахтались в трясине незнания, чувствуя себя глупыми, беспомощными, загнанными в угол. Каждое их неуверенное «мы не знаем», «мы не успели», «у нас нет денег» фиксировалось в блокноте женщины с ледяным лицом.

Процедура длилась два часа. Два часа унижения, страха и ощущения неминуемой гибели. Наконец, мужчина с планшетом отложил его.

– Итак. Установлено: незаконная предпринимательская деятельность группой лиц без государственной регистрации. Отсутствие применения ККТ. Отсутствие надлежащего учета доходов и расходов. Сокрытие доходов. – Он произносил это как приговор. – На основании вышеизложенного, выносим решение о привлечении к налоговой ответственности. Штраф. – Он назвал сумму. Она оглушила. Сорок тысяч рублей.

– СОРОК?! – взревел Сергей. – Да у нас и половины нет! Это грабеж! Мы же не воровали! Людям помогали!

– Штраф исчисляется исходя из предполагаемого дохода, – невозмутимо пояснила женщина, – и сумм, указанных в ваших же публикациях. – Она кивнула на распечатку из «Одноклассников». – Плюс штраф за неприменение ККТ. Плюс пени. И это только начало. Вам надлежит в кратчайшие сроки зарегистрироваться, встать на учет, приобрести онлайн-кассу, сдать отчетность. Иначе – новые штрафы. Исковое заявление в суд. Принудительное взыскание.

Они забрали все наличные деньги – их кровные восемь тысяч. Забрали тетрадь Кати – как «вещественное доказательство». Выписали квитанцию на остаток штрафа – тридцать две тысячи рублей. К оплате в течение десяти дней. И ушли. Так же холодно и официально, как и пришли. Оставив после себя разгром. Не физический. Душевный.

Отчаяние. Оно накрыло подвал тяжелым, удушающим саваном. Лидия рыдала, уткнувшись лицом в клубок. Сергей сидел на ящике, опустив голову на руки, его могучие плечи тряслись от бессильной ярости. Дмитрий стоял у стола, глядя на пустую жестяную коробку. Его лицо было серым, как пепел. Таня стояла посреди этого хаоса, глядя на свои руки – руки мастера, которые только что были инструментом творчества, а теперь чувствовались орудием преступления. Кровь из укола иглой засохла темной корочкой.

– Все… – прошептала она, и голос ее был чужим, прерывистым. – Все кончено. Они добились. Система. Тот, кто донес. Они нас добили. Сорок тысяч… Это же неподъемно. Они забрали все… даже тетрадь… – Она обвела взглядом их крошечный мирок, их «Шов Времени», который только начал обретать форму. – Зачем? Зачем мы боролись? Чистили эту яму… Мыли стены… Собирали нитки… Фотографировали… Надеялись… Все зря. Просто зря. – Голос ее сорвался на рыдание. – Бросим. Пока не поздно. Пока не посадили. Или не оштрафовали до нитки. Бросим все. Разойдемся. Я… я больше не могу.

Слова повисли в воздухе, горькие, как полынь. Слова капитуляции. От Лидии послышался новый всхлип. Сергей глухо застонал. Казалось, последняя искра гаснет.

– Нет.

Слово прозвучало тихо. Но так твердо, что все вздрогнули. Произнес его Дмитрий. Он поднял голову. Его глаза, обычно добрые и усталые, горели каким-то странным, холодным огнем. Огнем часовщика, видящего сломанный, но ценный механизм.

– Нет, Таня, – повторил он, подходя к ней. – Не бросим. Не можем бросить. – Он взял ее руку, та была ледяной. Посмотрел на засохшую каплю крови. – Видишь? Это твоя кровь. Вложенная в работу. В наш «Шов Времени». Они могут забрать деньги. Они могут забрать бумаги. Они могут оштрафовать. Но они не могут забрать это. – Он ткнул пальцем ей в грудь. – Твое мастерство. Наши руки. Наше умение чинить. Наше желание делать это с душой. И… – он обвел взглядом подвал, Лидию, Сергея, – нашу семью. Которую мы здесь создали. Не из бумаг. Из кирпичей этого подвала. Из угля в печурке. Из ниток и лоскутов.

Он говорил тихо, но каждое слово било в наковальню отчаяния, высекая искру.

– Они хотят, чтобы мы сломались. Система. Тот, кто донес. Они хотят доказать, что мы – ошибка. Что наше место – на свалке прогресса. Что ручное мастерство, тепло, внимание – это анахронизм. Что мир принадлежит алгоритмам, клею и прессу. – Он сжал кулак. – Но мы же знаем правду! Правду Марфы Петровны, которая плакала от счастья, получив свою сумку! Правду Николая Ивановича с его военными перчатками! Правду Алисы, которая принесла нам бездушное платье и попросила вдохнуть в него жизнь! Мы – не ошибка, Таня! Мы – альтернатива! Островок человечности в цифровом океане! И мы должны бороться! За свое место! За право чинить, а не выбрасывать! За право жить по-своему!

Он подошел к пустой жестяной коробке, поднял ее.

– Они забрали наши деньги? Заберут еще? Ладно. Это бумага. Ее можно заработать. – Он посмотрел на Сергея. – Сергей, ты знаешь, где взять в долг? Под грабительские проценты? Знаешь. Страшно? Да. Но если не рискнуть сейчас – все кончено. Мы берем. Платим этот проклятый штраф. – Он повернулся к Тане. – Таня, ты идешь в МФЦ. Не одна. С Катей. И с деньгами на пошлину. Регистрируешь нас. Официально. По всем их дурацким правилам. – Он посмотрел на Лидию. – Лида, ты идешь в магазин. Узнаешь про эту… онлайн-кассу. Самую дешевую. Как ее подключить. Мы научимся. Мы должны научиться.