— Видишь ее? Сеймур? — шепчет Шелти мне прямо в ухо. Она, должно быть, приложила все силы, чтобы оторваться от игры. — Вот уж как бы я не хотела прожить жизнь, так это как она. Скучная, бесцветная, может только подчиняться и служить.
— Пойдем, мы здесь не за этим, — говорю я и, подумав немного, добавляю. — Но Сеймуры и правда та еще семейка.
Я кидаю на большой корт последний взгляд и замечаю деталь, на которую до этого не обращала внимания.
— Шелт.
— Что?
Я наклоняюсь к ней и шепчу:
— Король лысеет.
Она смеется.
— У Вашей Светлости глаз алмаз.
Мы двигаемся дальше и находим Генри и Гарри на последнем, самом маленьком и холодном корте. Здесь людей заметно меньше. Вероятно, мои брат и муж захотели поиграть для себя, а не на публику.
Они сняли свои дублеты и кинули их на перила смотровой площадки. Они еще не видели нас с Шелти, поэтому мы остаемся в тени и наблюдаем.
Генри выше Гарри несмотря на то, что младше. С широкой спиной, крепкими руками. Гарри более жилистый и не такой массивный. Но они оба сильные и быстрые, разгоряченные. Подают друг другу мяч и рычат, словно звери.
Когда Генри опускает ракетку и останавливается, чтобы выгнуть спину, я вижу капли пота на его шее.
— Моя Светлость, вы краснеете, — шепчет Шелти.
Я не смотрю на нее, но уверена, что у нее на щеках румянец еще ярче, чем у меня. И это не от смущения.
Генри поворачивается и видит меня впервые за несколько недель. Смотрит в упор. Странно, но сейчас мне не составляет труда выдержать этот взгляд. Возможно, дело в том, что рядом Шелти? Ее присутствие придает мне уверенности?
Я изо всех сил стараюсь улыбнуться, когда он медленно кланяется мне. Его глаза не отрываются от моего лица. В этот момент Гарри подает мяч, и он прилетает Генри пониже спины. Они смеются и возвращаются в игре.
— Ничто не может остановить их, — говорит Шелти.
Но она не права. С того момента, как они увидели нас, Гарри стал играть в разы хуже. Он бросает взгляд в нашу сторону каждый раз, когда бьет по мячу, и его точность от этого страдает.
— Суррей, — кричит Генри. — Твои мысли где-то в другом месте, а?
— О, дамы, счастливые дамы, — отвечает Гарри и возвращается к делу.
Я смотрю на Генри. Сила, с которой он бьет, благородство движений, импульсивность — всё это выглядит великолепно. Он великолепен. Настоящий принц.
Он подбрасывает мяч воздух, ловит его и смотрит на меня. Его взгляд отзывается приятной волной в моем теле. Еще несколько подач, несколько мощных ударов, и Гарри торжествующе кричит:
— Победа!
Генри не выглядит разочарованным. Интересно, он поддавался? Мокрые и запыхавшиеся, они подходят к перилам, чтобы поговорить с нами.
— Сестра, — кивает мне Гарри.
Он прекрасно знает, что в обществе даже он должен обращаться ко мне «Ваша Светлость», но намеренно не делает этого, а только хитро улыбается. Но я не обижаюсь. Он всегда был несколько заносчив, но также всегда добр ко мне. Наше детство в Кеннингхолле дало мне понять, что, если кто и будет на моей стороне, что бы не случилось, так это мой старший брат.
— Леди Шелтон, — Гарри почти мурлычет.
— Поздравляю с победой, — так же сладко отвечает Шелти, и они уходят в сторону, не сказав ни слова.
— Кажется, у них всё складывается, — говорит Генри.
Он так близко, что меня бросает в дрожь.
— Гарри может очаровать любого, — отвечаю я, едва не теряясь от волнения.
И про себя думаю, что с тем же успехом Гарри мог бы очаровать свою жену.
