Хрустальные поцелуи - страница 20
Внезапно Елена побледнела. Ее рука потянулась к виску, и она слегка поморщилась. "Кажется, у меня снова мигрень," – пробормотала она, пытаясь скрыть свою слабость. – "Наверное, нужно выпить таблетку".
"Мам, ты уверена, что это просто мигрень?" – Лея встала и подошла к ней, на ее лице появилось беспокойство. – "Ты выглядишь… не очень хорошо. Может, тебе стоит обратиться к врачу? Провериться?"
"Не нужно паники, Лея. Я же говорю, просто усталость и погода," – Елена попыталась улыбнуться, но ее губы дрогнули. – "Я выпью чай с травами и полежу. Не переживай". Она встала, ее движения были чуть замедленными, чем обычно, и Лея заметила, что мать слегка пошатывается.
Лея настаивала, но Елена была непреклонна. "Правда, Лея. Все в порядке. Просто голова немного кружится. Это пройдет. Иди домой, дорогая. У тебя завтра важный день, выставка. Тебе нужно отдохнуть". Лея видела, как мать старается быть сильной, как она пытается скрыть свою слабость. Это было так похоже на нее. И так похоже на саму Лею.
Она обняла мать крепче обычного, чувствуя ее хрупкость. "Хорошо, мам. Но если что-то… сразу позвони мне, пожалуйста".
"Обязательно," – Мама улыбнулась, и на этот раз в ее улыбке было больше тепла. – "Я люблю тебя, моя хорошая. И очень горжусь тобой. Все будет хорошо".
Лея вышла из квартиры матери с тяжелым сердцем. С одной стороны, она была тронута откровениями Мамы об отце и ее собственной боли. Это сделало мать более человечной, более близкой. Но, с другой стороны, ее беспокойство за здоровье Мамы нарастало. Мать никогда не жаловалась, и ее попытки скрыть недомогание были особенно тревожными. Лея подумала о бледности, о дрожи в руке, о мигрени, которая казалась слишком сильной. Она убеждала себя, что это просто усталость, но где-то глубоко внутри поселилась маленькая, но настойчивая тревога.
Возвращаясь домой, Лея шла по залитым вечерним светом улицам. Город выглядел умиротворенным. Но внутри нее бушевал свой собственный, тихий шторм. Разговор с матерью, слова Артема о хрупкости, о необходимости быть настоящим, даже если это причиняет боль, – все это переплеталось в ее сознании.
Она подумала о "маминых секретах" – о той невысказанной боли, которую Мама так долго несла в себе, пытаясь быть сильной ради дочери. И Лея вдруг осознала, что и ее собственная жизнь полна таких "секретов" – невысказанных слов, непрожитых эмоций, глубоко спрятанных страхов.
Приближаясь к галерее, Лея подняла голову. В окнах ее студии горел свет. Артем. Он, вероятно, все еще работал над планами реставрации, погруженный в свои чертежи, в свои мысли. Лея вспомнила его слова о "трещинах в фасаде" и о том, что "самая большая сила – в том, чтобы позволить себе быть слабым".
Сегодняшний день принес ей не только новые знания о здании галереи, но и глубокие, болезненные откровения о себе и о своих близких. Она видела хрупкость матери, но не до конца осознавала ее масштаб. И она чувствовала свою собственную хрупкость, обнаженную словами Артема. Это было начало ее собственного процесса "реставрации", где старые секреты и невысказанные боли должны были быть наконец-то вскрыты и исцелены.
Лея поднялась по ступенькам к галерее, ее сердце билось сильнее, чем обычно. "Мамины секреты" – это только начало. Впереди ее ждало еще много нераскрытых тайн, и не только в стенах старого здания, но и в глубинах ее собственной души. И она чувствовала, что Артем, "архитектор времени", будет играть в этом процессе ключевую роль.