Хрустальные поцелуи - страница 4

Два дня пролетели для Леи в тумане. Не той плотной, обволакивающей мглы, что накрывает город по утрам, а невидимого, личного тумана, сотканного из предчувствий и воспоминаний. Упоминание имени Артема Стрельцова наэлектризовало пространство вокруг нее, наполнив каждый миг неопределенным ожиданием. Она пыталась заглушить это чувство бесконечной работой, доводя последние детали выставки до абсолютного совершенства. Посетители должны были видеть лишь безупречное искусство, а не тревогу, поселившуюся в ее душе. Она проверяла каждую лампочку, каждый крепёж, каждый оттенок света, стремясь к такой концентрации, чтобы мысли о прошлом просто не могли пробиться сквозь барьер ее внимания.

Но имя, словно отточенный кристалл, продолжало колоть изнутри, просачиваясь в каждую щель ее защиты. Она просыпалась ночью, видя во сне нечеткие образы, в которых переплетались силуэт Артема и очертания старых стен галереи, угрожающе наклоняющихся над ней. В течение дня, когда она просматривала чертежи "Эха Тишины", каждая трещина в фундаменте, каждая протечка в крыше казались ей не просто дефектами конструкции, а метафорами ее собственной жизни, ее собственного сердца, которое, несмотря на кажущуюся прочность, тоже имело свои уязвимости.

Сегодня был тот самый день. День его приезда. Лея нарочно не уточняла время, словно пытаясь отсрочить неизбежное, создать иллюзию, что у нее еще есть время подготовиться. Но часы на стене ее студии двигались неумолимо, отмеряя каждый миг, приближая ее к встрече с призраком из прошлого. Она надела строгий темно-синий костюм, безупречно сидящий по фигуре, и собрала волосы в тугой пучок. Никаких лишних деталей, никакого намека на эмоции. Она хотела выглядеть профессионально, отстраненно, словно перед ней стояла не задача встретить человека, перевернувшего ее жизнь, а провести очередную деловую встречу. Она была архитектором, и ее внешний вид должен был говорить о том же – о точности, о структуре, о контроле.

Примерно в два часа дня, когда солнечный свет заливал центральный зал галереи, выхватывая блеск каждой стеклянной инсталляции, дверь отворилась. Лея услышала шаги. Уверенные, размеренные, неторопливые. Не такие, как у Евгения – нервные и суетливые. Это были шаги человека, знающего себе цену, своего дела и своего места в этом мире. Она повернулась лицом ко входу.

Он стоял в дверном проеме, высокий, подтянутый, с легкой небритостью, которая придавала ему вид неаккуратного гения, а не офисного работника. Темный костюм сидел на нем так же непринужденно, как его собственная кожа, словно он не надел его, а был в нем рожден. Глаза. Вот что первым бросилось в глаза Лее, пронзив ее насквозь. Они были того же глубокого, синего цвета, что и десять лет назад, но теперь в них не было юношеской беззаботности. Вместо этого в них читалась какая-то древняя мудрость, легкая усталость и… что-то еще. Что-то, что Лея не могла определить, но что притягивало ее взгляд, словно магнит. Время наложило на него свой отпечаток, сделав его черты острее, линии лица – резче, но не лишило его той самой, присущей ему притягательности. Он был Артемом Стрельцовым. Архитектором, который теперь должен был "реставрировать" ее жизнь.

Артем стоял, сканируя пространство взглядом опытного мастера. Его глаза, словно лазерные лучи, скользили по стенам, потолку, полу, фиксируя каждую деталь, каждую трещинку, каждый отслоившийся кусочек краски. Казалось, он не просто смотрел, а считывал историю здания, его боль, его невысказанные секреты. Он прошел несколько шагов вглубь зала, не сразу заметив Лею. Его внимание было полностью поглощено архитектурой. Он остановился у одной из опорных колонн, провел по ней рукой, внимательно изучая текстуру камня, затем приложил ухо, словно пытаясь услышать пульс старого здания.