Лея наблюдала за ним, затаив дыхание. В этот момент он был не просто мужчиной из ее прошлого. Он был художником, который видел мир не так, как обычные люди. Он видел не просто стены, а наслоения эпох, не просто камень, а историю, отпечатанную в нем. И это зрелище невольно завораживало ее, вытягивая из привычной защитной оболочки.
Наконец, он поднял голову и их взгляды встретились. На долю секунды в его глазах промелькнуло что-то неуловимое – узнавание, удивление, возможно, даже легкая тень старой боли. Но также быстро это выражение исчезло, сменившись маской профессиональной отстраненности.
"Лея Руденко?" – его голос был глубок и спокоен, без тени узнавания, по крайней мере, внешне. Но она уловила едва заметную хрипотцу, ту самую, что всегда появлялась, когда он был сосредоточен или чем-то взволнован. Ее имя, произнесенное им, прозвучало как эхо из далекого прошлого, одновременно болезненно и сладостно.
"Артем Стрельцов," – ответила Лея, стараясь, чтобы ее голос оставался твердым и ровным. Это было не просто утверждение, это было признание, брошенное в лицо судьбе. "Рада вас видеть". Звучало фальшиво даже для нее самой.
Он кивнул, и на его губах появилась легкая, почти незаметная улыбка, которая, однако, не достигала глаз. Это была улыбка вежливого незнакомца, а не человека, с которым Лея когда-то делила свои самые сокровенные мечты. "Да, это я. Евгений сообщил, что вы ждете. Могу ли я приступить к осмотру?" Его тон был безупречно деловым, словно он никогда и не знал ее, словно их прошлое было стерто ластиком времени. Это "дежавю" было почти физическим. Десять лет назад он так же мог появиться внезапно, с головой погруженный в свои мысли, в свои чертежи, в свои философские размышления, едва замечая окружающий мир.
"Конечно. Галерея в вашем полном распоряжении," – Лея сделала жест рукой, приглашая его пройти. – "Я здесь, если у вас возникнут вопросы". Она чувствовала себя манекеном, идеально застывшим на витрине, пока ее внутренний мир сотрясался от скрытых эмоций.
Артем достал из портфеля небольшой лазерный дальномер, блокнот и карандаш. Он начал методично обходить зал, измеряя, записывая, делая пометки. Он не торопился, двигался медленно, словно каждый сантиметр старого здания был для него ценным артефактом, требующим внимательного изучения. Его движения были точными, выверенными, каждое из них говорило о многолетнем опыте и глубоком знании своего дела. Лея не могла оторвать от него глаз. Его профиль, чуть нахмуренные брови, сосредоточенный взгляд – все это было до боли знакомо и одновременно чуждо. Человек перед ней был тем же, и все же совершенно другим. Время, это неумолимое время, наложило на него свою печать.
Пока он работал, Лея невольно вспоминала. Десять лет назад он был студентом-философом, увлеченным идеями о времени, пространстве и влиянии прошлого на настоящее. Он не строил здания, но уже тогда в его словах, в его мыслях чувствовалась какая-то внутренняя архитектура, удивительная структура, способная соединять, казалось бы, несоединимое. Он говорил о том, как старые дома хранят память о живших в них людях, как стены пропитываются эмоциями, как пространство может быть наполнено не только физическими объектами, но и невидимыми энергиями. Тогда она, будущий архитектор, слушала его, затаив дыхание, видя в его словах поэзию, которая могла бы стать фундаментом для ее собственных творений.
