Во втором окне можно было разглядеть глубокий двор-колодец, по которому гостью вели на заре, высокие ворота для телег, куда, видать, та широкая кружная дорога вела, и напротив — соседнее крыло с пристройкой. С той самой, где позавчера топили баньку.
В третьем — крышу двумя этажами ниже, что соединяла эту башню и другую, чуть меньше. За ней торчала ещё одна, но значительно выше и шире. «Это если Рассветная есть, то та, должно быть, Закатная» — подумала Василиса и глянула на синеющие за всем этим изломы гор на севере.
— Краса какая, — чуть слышно проговорила она, любуясь видом. — А за́мок башенками на грибницу похож. Опята, да и только!
Даже весело сделалось ненадолго, но тут эхом откуда-то неясно раздался детский плач, и девушка поспеши́ла вниз к той кухне, где вчера встретила кухарку, что говорить умела.
Сейчас там оказалось пустынно, и лишь две зало́жные бабы монотонно нареза́ли что-то к ужину. Еды просить гостья не стала. И побоялась, и не так уж была голодна — спасибо Дуне, что вчера расстаралась. Го́лоса старушки слышно не было, той кухарки, что вчера тут командовала — тоже, так что, набравшись храбрости, царевна подошла к отложившей нож беспоко́йнице и попросила проводить к Кощеевой матушке. В ответ получила лишь отрицательное движение головой.
— Вот ведь! — с досадой проговорила Василиса и, взглянув мёртвой бабе в лицо, спросила: — А сама-то я могу за ней пойти?
На это последовал резонный кивок, и царевна приободри́лась:
— А где искать-то её? Покажи хоть сторону, куда?
Зало́жная замерла с пустыми глазами, а затем как-то тоскливо уставилась за спину девушке.
— Что? Там? — проследив за взглядом, уточнила Василиса, тоже глянув в стену, за которой, как она из окошек приметила, находилась Закатная башня.
Ответом был лишь долгий вздох, и девушка, решив боле не отвлекать баб от работы, поклонилась с благодарностью и вышла.
— Ну, хоть так, чего уж? — хмыкнула она и двинулась дальше. — Заодно, раз уж взаперти меня не держат, хоть погляжу, куда попала-то? — и обернулась, окидывая взглядом коридор, чтобы не забыть дорогу. Никого.
Прошитые сапожки мягко и почти бесшумно ступали по каменному полу. Было зябко. Василиса прям чуяла, каким студёным ветром снизу веет, когда проходишь мимо лестниц. Пусть и не так, как у Кощея, когда зуб на зуб не попадает, но полушубок девушка застегнула до́верху. И пожурила себя, что не догадалась захватить пуховый платок, накинуть на голову. Уши мёрзнут, да и неприлично простоволо́сой вот так ходить. А впрочем, какая разница-то ей? Перед беспоко́йниками-то?
Откуда-то из глубины за́мка эхом иногда опять чудился плач, но вскоре замолкал. А ещё голоса отдалённые слышались, да не так, как в живых домах, а словно стены сами плачут и зовут кого-то: «Алёшенька… Алёшенька…»
По рябой зеленоватой коже бежали мурашки, но царевна не поддавалась страху, памятуя предупреждение старушки, что иго́ша так те́шится. А с ним, видать, и другой кто-то — Кощеев за́мок, чего ещё ожидать-то? Уж хорошего и радостного точно вряд ли.
Разыскав вход в Закатную башню, стала осторожно подниматься, прислушиваясь. Так-то скрываться не хотела, но опасалась наткнуться на кого пострашнее иго́ши. Мало ли, кто тут у Кощея ещё поселился, коротая не вышедший земной срок?
Ступени тут тоже поднимались спиралью, но вместо перил и пустоты вниз шла внутренняя круглая стена, в которой то и дело встречались двери. Не зная, за какой искать матушку, Василиса тихонько дёргала их туда-сюда, но ни одна не открылась, и царевна шла всё дальше, чувствуя, как ветер из окон играет волосами.
