— К-к-к-кощей меня-я-я… — завыла царевна, как в детстве жалилась, когда ещё не поняла, что на любую жалелку матушка ругаться будет. — Я его увидала, а он мне смерти пожелал! Говорит, жаль не проклял тебя! Чтоб ты в утробе ещё сгинула, и не видеть тебя такую вовек!
И разрыдалась ещё горше.
— Так то же муж твой говорил, аль кто? — невесомо погладила по коленке ближняя. — А Кощей-то что осерча́л?
Василиса даже не глянула на полупрозрачную руку, но затихла немного:
— Да как-то… И муж говорил, да. Прогнал меня. А что Кощей осерча́л, так я и не знаю вовсе. Разве что, подсмотрела ненаро́чно, как плачет он, вот и рассердился, видать, что предо мной в таком виде предстал, — и подняла взгляд на мавок.
— Ох, сестрица, зря ты на Кощея так, — подплыла другая поближе.
— Он матушку намедни схоронил, а на такое и богатырю слёзы обронить не стыдно. А у него-то, поди, лишь она и была одна, — подхватила третья, а царевна охнула:
— Матушку?! Да как же?! Я ж её только видала-то!..
И замолчала, пытаясь осмыслить.
— Матушку, — опять погладила её по коленке ближняя. — Ещё до зари третьего дня окостенела. На заре попрощаться к нам прилетела, а с рассветом и ушла через Калинов мост насовсем Серой доро́гою.
— Мы ей песни пели, когда её хоронить везли, — подала голос ещё одна. — Так-то не де́вица она, не сестрица нам, да много чего по нашей части ведала, помогала, гостинцы носила. Вот мы и благодарны.
— Да всё ж всякому срок приходит.
— Вот и она уйти решила наконец.
— «Наконец», — бездумно повторила царевна и сглотнула. — Это что же тогда? Камила своего совсем одинёшенького оставила?..
Слёзы просыха́ли, и начал пробивать озноб. Жар бега уже остыл, и в лесу даже в полушубке становилось холодно. Изо рта вырывался пар, будто ещё одна мавка в темноте перед лицом танцует. Руки уже не щипа́ло — занемели. Да и ноги в сапо́жках промокли и сейчас казалось, покрываются льдом.
— Сестрицы, миленькие! — взмолилась Василиса. — Проводите меня назад, к Кощееву за́мку! Не знала я, что матушка умерла его! Не ведала, отчего он так, да теперь понимаю, что нельзя оставлять его с зало́жными одного! Проводите меня, милые! Не дайте сгинуть, ко́ли правда добра мне да Кощею желаете!
— Не дадим… — как ветер, послышался шёпот со всех сторон.
***
Уже когда выходила на поле перед за́мком вслед за озорным огоньком, подумала, что надо было спросить хоть, чего им хочется, чтобы сготовить и принести. Да поздно уж было — болото далеко позади осталось, а ноги подламывались. Но, даже несмотря на то, что озябла она так, что даже дрожать сил не было, на сердце всё равно было легко, и верилось, что она точно угадает, чтобы сестриц порадовать. А если не с первого раза, так потом — обязательно!
И им угощенье принесёт. И Кощею.
В студёном мрачном беззвёздном небе раздался резкий крик во́рона. Сначала близко, прямо над головой, словно искал и заметил, а после — дальше, будто направление указывал. Василиса прищурилась и поняла, что видит огонёк в башне за́мка. Дошла. Снова.
— А ко́ли надо будет, и в третий раз дойду! — топнула она по траве и пошла вперёд.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
