Читать онлайн Екатерина Началова - Лес будет помнить наши следы

Ночь стиснула лес в объятиях так крепко, что обычному человеку не было бы разницы закрыть глаза или держать их открытыми — такая стояла темень. Даже великородные из рода Волка, которые видели в темноте, предпочли не удаляться далеко и составили тихий разговор в подлеске рядом с домом Таора. Из-за черных столбов деревьев виднелся силуэт его дома, где в паре окон приветливо горел свет.

— ...и она говорит, что ничего не получится, потому что я слишком хороший. Что мне надо делать, быть хуже? Это как? — горячился Дрей. Он только что расстался с Тайрой. Точнее — она с ним. И вот с такой «хорошей» формулировкой.

Морщась, Таор почесал пальцем горло и обронил только одно.

— Н-да. Хрень какая-то.

Подобное он выслушивал не в первый раз. Дрею с женщинами хронически не везло, сколько Таор его знал.

— Задрали они меня, брат... Чего им надо, не понимаю. Вроде все делаю, внимание, подарки, а они...

Он не договорил. Некоторое время они стояли молча. Дрей смотрел на небо, а Таор — на свои окна, где уже ждала его Аса.

— Н-да... — повторил он вслух, глядя на дом. По правде, Таору хотелось неприятный разговор уже бы и закончить. Что советовать, он не знал, потому что «хорошим» никогда не был, а сказать было нечего. И в целом обсуждать отношения друга со своей бывшей было неловко, будто холодную лягушку жрешь наживую, а она во рту шевелится, задевая перепончатыми лапками нёбо.

Он все же попробовал буркнуть нечто утешительное:

— Тайра так-то не идеал. У меня же с ней тоже не вышло. Ты уж не терзайся особенно...

— Да знаю, знаю... В дупло всё! — Дрей то говорил спокойно, то срывался, порыкивая. — Буду плохим! Хотят — получат!

Таор поднял брови.

— Что собрался делать, бродяга? Кучу посреди комнаты наложишь? Углы начнешь метить?

— Иди ты!

— Сейчас пойду, — примерно понимая чувства друга, Таор говорил спокойно. — Серый... Плюнь и разотри уже. Не по тебе эта баба, а ты не по ей. Никто тут не виноват. Ну что она с собой сделает? А ты с собой? Ну не сошлись. Бывает.

— Если б только с ней так, Таор! Со всеми одно и то же!

— Не ври, ты всех не пробовал.

Довод Дрея неожиданно чуть успокоил.

— Тут ты прав.

Они снова помолчали. Волки тихо подвывали тут, там.

— Свалю из города пока, — наконец обронил Дрей. Голос его звучал уже устало, без эмоций.

— Далеко? — поинтересовался Таор.

— В Каталгу. Брата деда след растаял в лесу. Загляну что ли... Повод есть.

«Растаял в лесу»: Волки говорили так о естественной смерти.

— Пусть лес помнит его следы... — традиционно отозвался Таор. — Тебе полезно будет прогуляться. Не бешуй только, а то опять придется тебе пасть рвать...

— Пусть лес помнит... Пошел ты. Не буду...

Они еще постояли вместе уже молча.

— Как Аса?

— Скоро уже, — коротко сказал Таор. Аса была на последнем месяце.

— Если не успею вернуться, передай от меня поздравления. Только приличные! Не вздумай брякнуть, что-нибудь в своем духе!

— Дрей.

— Что?

— Ты слишком хороший.

— Вот ты ублюдок.

— Зато я с тобой не расстаюсь.

— Вали уже... — Дрей все же хохотнул.

Лес смотрел на Волков свысока, шевелил листьями. Через несколько минут друзья, не прощаясь, разошлись.

Я проснулась странно счастливой. После стены собственной непроницаемой бесчувственности и безучастного оцепенения, окружавших меня в последние годы, ощущение было непривычным, странным: словно я сбросила лет двадцать и вернулась в детство. Тело казалось легким-легким; я не ощущала, что у меня почти нет возможностей, надежд; что молодость кончается; не чувствовала себя усталой, одинокой, ненужной... Меня вдруг окутал беспричинно-счастливый задор, в мареве которого до зуда захотелось сотворить что-то особенное. И я подумала о своем волшебном источнике.

«А не сбегать ли мне к нему как раньше?»

Ужасно не хотелось думать об уборке, о том, что нужно готовить завтрак, ухаживать за мамой, поднимать сына и прочих взрослых вещах... Шалость, зазудевшая в голове, сделала ее невесомой как одуванчик, разом вытолкнув взрослые заботы. На время превратившись в девчонку, я поспешно накинула на себя первое попавшееся платье. Утро было еще раннее, петухи едва пропели, а моя мама — дамиса Такари — предпочитала прослушать всех птиц в округе, и только после звала меня. Я решила, что успею. Прыская в руку от собственной неожиданной задумки, я прокралась по коридору дремлющего дома. Ступала тихо. Скрипучий пол, видно тоже не проснулся, потому что не издал ни звука, и мне удалось выскользнуть из задней двери без шума. Башмаки надевать и вовсе не стала — выскочила из дома босой. Перед выходом глянула в зеркало — глаза горят, губы улыбаются, коса полураспущена... Да и хвост с ней!

Трава под ногами влажно поскрипывала, отдавая приятной прохладой. За домом располагался двор, до краев заросший сорняками, под сенью которых едва выглядывали овощи. Полусонные куры едва слышно квохтали в сарае. Несколько широких прыжков по протоптанной тропке — и я оказалась за оградой. Оттуда уже кинулась к ручью, быстро минуя задние дворы соседей нашего небольшого села.

Солнце всходило медленно, нехотя. Небо, еще бледное после ночи, озарял нежный голубой свет, а в воздухе висели крошечные капельки тумана. Я торопилась, прыгая мимо толстых стволов тринейр, по корнями, влажным кочкам травы и через пару десятков минут, уже порядком запыхавшись, прибежала к истоку, спугнув ласку.

Исток бил из-под земли, образовав вокруг себя огромную лужу, окруженную тремя гигантскими тринейрами. Вокруг лужи густо и высоко росла трава, незаметно переходя в частый кустарник, через который я с трудом протиснулась — ветки дергали юбку, словно пытаясь задержать. Я тоже дергала юбку, и, ругаясь на ветки, настойчиво протискивалась к воде.

Я с детства считала исток волшебным. Все началось с подруги. Маленькая большеротая Ката, которая в этому времени превратилась в пухлую маму двух близняшек, а тогда была похожа на худого лягушонка по секрету сообщила мне, что исток слышит желания.

— Волшебный! Чтоб меня зайцы загрызли, Риска! — громким шепотом поклялась Ката, тараща на меня зеленые глаза, еще больше подчеркивающие ее сходство с лягушкой. — Я попросила, чтоб баба мне купила пирог и она... КУПИЛА!

Ката сделала многозначительную паузу, свидетельствующую о могуществе источника. Я с интересом слушала. Нам было лет по восемь тогда.

— А потом я попросила исток о желтом платке — и, видишь? Видишь? — она дернула углы платка, висящего на худенькой грязной шее. — Он ПОЯВИЛСЯ. А я никому не говорила! Клыками клянусь!

Она царапнула грязным ногтем кончики клыков — левого и правого. Кату я выслушала несколько скептически, но возражать ей не стала — все же мы были подругами. Истоку я желание тогда сказала. Ката посвятила меня, как это нужно делать. Надобно наклониться губами низко-низко, прямо к бьющему из-под земли фонтанчику и прошептать желание ему в водяное ухо. Он услышит.

Не помню, сбылось ли то первое желание: потом я просила у истока многого. Но некоторые желания действительно неведомым образом исполнялись. Я желала сладостей — и сердитый Аний вдруг угощал нас медом. Просила, чтобы меня миновала беда — и задира, держащий в напряжении всю округу, словно не замечал меня. Просила дождя — и тучи затягивали небо, стоило только немного подождать. Все это полностью убедило меня в том, что исток действительно волшебный. С одной оговоркой: если я говорила свое желание кому-нибудь еще, оно почему-то не исполнялось. Я сделала вывод, что исток обижается, когда говоришь не только ему. Так, он не вернул мне отца, а я действительно молилась не только истоку; не излечил мать; не заставил Арея обратить на меня внимание — напрасно я судачила о нем с подружками. Арей-то теперь уже женатый, даже помечтать не о ком...

Стянув платье, я осталась в белой нательной сорочке, и ту смотала вокруг бедер, чтобы не замочить, сделав из ткани внушительную шишку на заду. А потом прошла подальше в широкую лужу, погрузила руки во влажную холодную воду, и что есть возможности наклонилась к играющему в воде истоку, низко отжимаясь на руках. Глубина тут была совсем небольшой: мелко, даже до локтя не доходило. От ручья пахнуло волной прохлады, от которой кожа сразу покрылась крошечными пупырышками. Глядя на собственное отражение, я коснулась сладкой воды губами, и тихо-тихо прошептала из губ в губы:

— Исток добрый, помоги... Исполни просьбу. Хочу я...

Я помедлила, думая, что попросить. Хотелось многого: чтобы Рикон образумился, чтобы с мамой было легче, чтобы не болел никто из семьи, чтобы Шир забыл дорогу к дому и вовсе сгинул, чтобы урожай был хорошим и охота... Желания были взрослыми, как и я, но откровенно насущного просить не хотелось, даже язык не поворачивался. Если желать, так волшебного, правильно? Я улыбнулась игривому ручью.

— ...дай мне себя еще раз живой почувствовать! — неожиданно вылетело из губ. — Еще хотя бы раз хочу... Живой, молодой, счастливой... Чтобы...

— Гкхм! — раздалось чье-то покашливание.

Звук, произведенный явно мужским горлом, прозвучал для меня как гром. Руки, испугавшись, тут же дрогнули и разъехались по склизскому земляному дну, мутя воду. Я не удержалась — плюхнулась в холодную воду сразу лицом, щедро окунув бедра и грудь. В довершение ручей, к которому я так близко приникала, выбросил фонтанчик наверх, прямо мне в нос.

Ф-ф-ф! Отплевываясь и фыркая, вскочила.

— Ох... е..., вот это дыньки! — не сдержался мужской голос, так отчетливо проявляя в восклицании восхищенное изумление, что я немедленно распахнула глаза.

Через три шага от меня на корточках сидел мужчина. Я успела уловить коричневые высокие ботинки, видавший виды кожаный жилет, подбритые виски, отливающие серым. Покрытые щетиной щеки, тоже серели. Левую щеку и бровь незнакомца украшали длинные светлые рубцы, делающие его лицо совершенно разбойничьим и опасным.

«Не местный Волк забрел! Бандит? Одиночка? Бандит-одиночка?!» — вспыхнула страшная мысль.

«Бандит» сидел на корточках, опираясь локтями на колени и с живейшим интересом глазел куда-то сильно ниже моего лица. Я посмотрела туда же и ахнула — вода сделала белую сорочку почти прозрачной, проявив под ней и грудь, и живот, и... И все остальное!

— Уйди! — выкрикнула, злясь. Сразу повернулась спиной. Мужчина только присвистнул. В то же мгновение поняла, что сплоховала: сорочка-то высоко на заду смотана!

Завизжав и завертевшись, я завопила. Пока поспешно вылезала из лужи, провалилась по щиколотку в яму. Грязь смачно хлюпнула, влюбленно засасывая стопу, и я потеряла несколько секунд, пытаясь выдернуть ногу.

— Уйди, уйди! — я махала мужчине свободной рукой. — Не смотри! Отвернись!

— Я дурак что ли не смотреть? — удивился он. Отворачиваться не стал, но глаза вроде как спрятал. Зато потянулся к моему платью, оставленному на траве. Взял. Криво улыбаясь, нагло помял пальцами.