Цокнув от удовольствия, мужчина напился от души, зачерпывая воду ладонями, наслаждаясь ощущениями и вкусом. Рядом в густом кустарнике звонко токовала, щелкая и щебеча, крохотная синебрюхая варакушка. Послушав ее немного, Дрей не спеша пошел к селу, ощущая как в груди понемногу наступает мир. Он не был в родных краях уже лет двадцать — с тех пор, как переехал в город с родителями. Кое-какие родственники в селе все же остались: брат деда с женой не пожелали покидать насиженного места. А теперь и дед умер, осталась только его жена Урсала. Строго говоря, родственницей по крови она Дрею не являлась. Но и оставлять старуху одну было как-то не по чести. Получив весть, что дед помер, Дрей и прибыл. Надо было решить, что с родственницей делать дальше.
Мать сказала коротко: «Что делать? В город тащи, с нами будет жить». Дрей в успехе предприятия сомневался, но решил разобраться на месте. Три дня он добирался до села и вот — удачно зашел попить водички на старое место.
Его родное село Каталга стояло на горе в чаще леса такого древнего, что местные гигантские деревья почти дотягивались до луны, когда она спускалась достаточно низко. Гиганты назывались тринейры. Некоторые вымахали такими широкими, что их не могли обнять и дюжина мужчин, взявшиеся за руки.
Село же стояло в этом лесу не так давно, может лет пятьсот, Дрей не знал точного срока. Знал, что назвали село в честь высшего Волка Катала, пришедшего на это место одним из первых. Говорили, что воин был великий и охотник легендарный. Только вот сдох глупо: не выжил после того, как пьяный залез на дерево и шлепнулся с ветки. В пору, когда здесь жил Дрей, высших Волков в селе уже несколько сотен лет как не рождалось и вряд ли что изменилось.
Длинные пахучие иглы тринейр похрустывали под ногами. Свободно шагая по узкой дороге Дрей тянул носом, с любопытством оглядывался. Запахи и виды рождали воспоминания. Здесь был двор друга, а здесь они ягоду ели, тут рубились на палках, а вон там уже на ножах... Первая кровь тоже была здесь. Памятные места казались знакомыми и одновременно странно уменьшенными, будто игрушечными. Дрей понимал, что это не места уменьшились, это он сам вырос в два раза выше, чем был. Но осознавать это было сложно и даже немного неприятно, будто кто-то злорадно укоротил его светлые воспоминания о больших домах и большой дороге. Дома оказались маленькими, дорога — узкой, а самая высокая яблоня, на которую волчата лазили на спор, весьма средней высоты. Только тринейры остались такими же гигантскими, как были.
Со дворов на путника молча смотрели ручные волки. Такие жили не в каждом дворе — зверей традиционно брали только мужчины. И то, волки нужны были не каждому — то ответственность, уход, выгул, вычесывание... Дрей тут же вспомнил своего зверя, погибшего от рук магов в ущелье, и, поминая друга, кивнул бурой морде, выглядывающей из-за забора. Волк пошевелил носом, провожая незнакомца настороженным, но уважительным взглядом. Он чуял Силу. Это великородным Силу Волка видно только в деле, а звери... Звери чуют лучше.
Тихий свист за спиной заставил Дрея остановиться. Тут же его тенями окружили местные мужчины. Дрей видел двоих. Он потянул носом: еще двое за спиной. Дрей улыбнулся про себя, понимая, что село охраняют не слишком тщательно.
«Ишь, чужак уже к домам подошел, а эти пеньки только явились». Вслух он этого говорить не стал. Окружившие его мужчины тоже молчали, традиционно ожидая слов пришлого. Волки грызут молча.
