— Прости! — я зажала крылья истошно орущей курицы, которая не сдавалась, мотая длинной шеей и все пыталась извернуться. — Не знаю, что с ней... Особенная родилась! Не несется, петухов не подпускает, ну и я ей предложила двор охранять. Кажется, она серьезно восприняла...
Дрей слушал, удивленно и весело щурясь, пока пеструха билась между моим локтем и туловищем. Где-то через три предложения с подробными объяснениями я поняла, что прямо сейчас сознаюсь в беседах с курицами.
— В общем, в общем... Рикон! Унеси ее и запри! — оперативно свернув объяснение, я поспешно повернулась на сына, сдавая ему психующую пеструху.
— Сама не... Угу... — Рикон по-привычке попытался огрызнуться, но снова осекся. Под взглядом Дрея сын принял птицу, и, бурча под нос, неохотно, вразвалочку направился к сараю.
— Говоришь, двор предложила курице охранять? — услышала сзади и снова обернулась. Смеющиеся лучики собирались вокруг светлых глаз. — Так ее вооружить надо, надежнее будет, а то клюв туповат. Я бы ножичек к шпоре притянул.
Дрей все шире улыбался.
— Она хорошая... — смутилась я, тоже начиная улыбаться.
— Я даже испугался! — серьезно сообщил Дрей, поднимая сбитую калитку. — Как рука?
— Лучше...
— Куриц поспокойнее выбирай, пока не заживет.
Он не спешил. Осмотрел ограду, калитку, затем припряг к работе Рикона, велев ему копать. Сам начал выворачивать гвозди из свернутых петель. Постояв рядом, я нехотя пошла в дом, потому что при сыне было толком не поговорить, да и Дрей по большей части общался с ним — учил. Почувствовав, что мешаю приправлять науку правильными словами, я нехотя отошла, принявшись бестолково мотаться около крыльца с веником. Из рук все валилось, я превратилась в уши, слушая каждое слово, каждое движение. Солнце поднималось все выше, начиная немилосердно палить. Мужчина сосредоточенно утрамбовывал в землю шаткий опорный столб ограды, периодически отмахиваясь от мошек. Услышав, как Дрей отсылает Рикона выпрямлять гвозди, подхватила кувшин с водой и вернулась обратно.
— Жарко... Воды? — протянула кувшин.
Не противясь, Дрей с удовольствием напился, пуская тонкие ручейки воды из широкого горла себе на рубаху. Вода падала каплями, сразу темнея на серой ткани. Ничего необычного, но каждое его движение мне почему-то нравилось. Как пьет, запрокидывая голову, как ходит кадык на мощной шее, как неосторожно льет на себя воду, ни о чем не беспокоясь. В этом взрослом мужчине я все еще видела порывистого мальчишку, который не особенно беспокоится о таких скучных мелочах, как рубаха.
— Спасибо, — Дрей отдал кувшин.
Пока Рикон не вернулся, я встала рядом, обнимая кувшин, а точнее — держась за него.
— Ты другой стал, — смущенно сказала, глядя как мужской ботинок утрамбовывает землю.
— Ты тоже, — отозвался Дрей, продолжая работать.
— ...но я тебя не так уж и помню, — поспешно заметила.
— ...я тебя тоже, — без смущения сообщил Дрей.
Я улыбнулась, понимая, что действительно вряд ли за всю жизнь напрямую перебросилась с ним хоть парой фраз. Сейчас говорить хотелось.
— Не помнить и проще... — произнесла. — Не надо напрягаться, вспоминать.
Мужчина приложил калитку к опоре, не оглядываясь на меня.
— Не нравится вспоминать прошлое? — спросил, что-то прикидывая.
