Принцессы снова замолчали. Отчаяние висело в воздухе тяжелее, чем прежде. Зеленоватый свет фонаря, оставленного стражником, бросал жуткие, пляшущие тени на стены. Где-то далеко, в недрах замка, послышался протяжный, леденящий душу вой. Лиля снова всхлипнула.
Байка все видел. Видел отвратительного стражника. Видел "еду". Видел гордый жест Арины. Видел слезы Лилии и безнадежность в глазах остальных. И жалость в его сердце перешла в нечто иное. В ярость. Тихую, медвежью, но страшную в своей мощи. Как они смеют? Как это жалкое, крысиное существо смеет так обращаться с ними? Как Кащей смеет запирать их здесь, в темноте и холоде, морить голодом и страхом?
Огромные когти Байки невольно впились в скользкий камень под лапами. Глубокий, неслышный рык прошел по его груди. Инстинкт кричал: Опасность! Замок! Кащей! Беги! Но голос жалости и теперь уже праведного гнева звучал громче: Нет. Не могу уйти. Не могу оставить их здесь.
Он посмотрел на решетку. Прутья толстые, ржавые, но старые, вмурованные в камень. Мог ли он? Смог бы? Он был силен, очень силен. Но шум… Если он попытается сломать решетку, шум поднимет на ноги весь замок. И тогда не только он погибнет, но и принцесс могут убить или унести еще глубже, куда он не сможет добраться.
Нет. Так нельзя. Нужен другой путь. Нужна помощь. Нужен… план. Это слово было чуждо медвежьему разуму, но сейчас оно возникло само собой. Как охотник выслеживает добычу, так и он должен выследить возможность. Выждать. Найти слабое место.
Вдруг из глубины замка донесся гулкий звук шагов. Тяжелых, мерных, зловещих. И вместе с ними по каменным коридорам пополз знакомый, леденящий душу запах – запах Тени. Запах Кащея.
Принцессы услышали его. Они вжались в стену еще сильнее, побледнев как полотно. Даже Эльвира впервые выглядела по-настоящему испуганной. Лиля зажмурилась и затихла, словно надеясь стать невидимой.
Шаги приближались. Они звучали прямо за дверью темницы.
Байка почувствовал, как по его спине пробежал ледяной пот. Инстинкт самосохранения взревел в нем последним предупреждением. Сейчас! Беги! Пока не поздно!
Он посмотрел на принцесс. На их перекошенные от ужаса лица. На их дрожащие руки, вцепившиеся друг в друга. Они были такими беззащитными перед тем, что сейчас войдет в эту дверь.
И в этот момент, в сердце огромного медведя, родилась тихая, но непоколебимая клятва. Не мысль, а чувство, чистое и ясное, как горный ручей.
Я помогу.
Это не было обещанием победы. Это было обещанием попытки. Обещанием не уйти. Не бросить. Не сбежать. Даже если это будет стоить ему жизни. Жалость переплавилась в решимость.
Шаги остановились прямо за дверью. Загремел тяжелый засов.
Байка не побежал. Он припал к земле у самого пролома, сливаясь с тенями скалы, став невидимым куском ночи и камня. Его глаза, горящие в темноте, были прикованы к двери. Он должен был видеть врага. Должен был знать, с чем ему предстоит бороться. Страх все еще сковывал лапы, но под ним, как скала, лежала твердая решимость: Я помогу. Как смогу.
Дверь со скрипом открылась…
Глава 3: Всадник в Чёрном и Его Верный Гром
Дверь темницы распахнулась, и в проеме встала Фигура. Не стражник. Кащей.
Он был высоким, невероятно худым, будто скелет, обтянутый высохшей, землисто-серой кожей. Его длинные, костлявые пальцы, напоминающие когти хищной птицы, сжимали посох из черного, мертвого дерева, увенчанный кристаллом мутно-багрового цвета, слабо пульсирующим зловещим светом. Лицо… Лица почти не было. Только глубокие впадины глаз, в которых горели две точки холодного, нечеловеческого огня, как угли в пепле. Рот был тонкой щелью, больше похожей на шрам. Он не носил богатых одежд – только просторный, истлевший плащ цвета запекшейся крови, наброшенный на плечи. От него исходил тот самый запах – запах древней пыли, сухой кости и беспросветной, леденящей пустоты. Запах Вечной Смерти.
