Иду по прифронтовому городу. На центральной улице вижу несколько разбитых зданий. Средний подъезд одной из хрущёвок полностью разрушен – мешанина кирпичей и гнутой арматуры. Вокруг разбросаны остатки жилого скарба. Вчера, по дороге в штаб, я уже видел несколько вывороченных наизнанку квартир на верхних этажах панельных домов. Это работа украинской штурмовой авиации – по жилым кварталам били НАРами[8]. Рядом с домами объектов ополчения нет.
Город запущен и полупуст. По проезжей части, не тормозя на ямах, летают машины с включённой «аварийкой» – сигналом армии ДНР. Местное население выглядит подавленным. Лица некоторых встречных женщин выражают открытую ненависть ко мне – человеку в хаки. Редкие мужчины в цивильном затравленно отводят глаза или пытаются смотреть «сквозь».
Повсюду отряды по двадцать-тридцать человек. Бойцы одеты в причудливую смесь из комплектов военной и туристической униформы. Вооружены бессистемно – АК всех модификаций, карабины. Контингент самый разный и по возрасту, и, насколько можно судить, социальному статусу. В одной из групп отмечаю высокого парня: суровое лицо, правильные черты, ухоженные волосы стянуты в конский хвост. Юноша выделяется из толпы не только ростом, но и экипировкой: на нём пилотка австрийских горных егерей, олимпийка «Найк», белые шорты и жёлтые пластиковые вьетнамки. Повстанец шествует с полным холодного достоинства видом. На плече молодого воина «окурок»[9].
Замечаю: многие из ополченцев с любопытством озираются по сторонам. В свою очередь, их недружелюбно разглядывает мирное население. Видимо, группы «рыболовов-охотников» – это мои беспокойные сердцем сограждане, путинские туристы.
Рынок малолюден. У самого входа сталкиваюсь с маленьким рыжебородым чеченцем. Он идёт, широко размахивая огромным, в его почти детской ручке, пистолетом. «Макаров» выглядит большим из-за прикрученного к стволу глушителя. Бородач кричит небольшой компании, стоящей чуть левее от первых ларьков:
– Э! Пырчаткы нада… гдэ пырчаткы?
Окружающие смотрят на него со страхом и интересом, словно на сказочного карлика Черномора.
Городской рынок Снежного обсуждает события прошедшей ночи – разрушение украинской артиллерией подстанции в соседнем Зугрэсе. Именно этот артналёт и «выключил» электричество. Из подслушанных разговоров узнаю: в городе уже две недели нет воды, и отключение света воспринимается горожанами как окончательная катастрофа. Но всё же лейб-тема пересудов другая:
– Когда Путин всё это закончит?!
И сторонники, и противники ДНР (последние, как мне показалось, находятся в меньшинстве, но высказываются безбоязненно) сходятся в одном: уже не так важно, кто победит, главное, чтобы это произошло как можно быстрее.
В отряд к командиру с позывным Малыш меня направляют вместе с бойцами штабного караула. Всего нас получается четверо: я, Ваня Домнин, Володя Криволапов и пока находящийся в увольнении Юра Олейник. С Ваней и Вовой мы сразу становимся друзьями. Ребята удивляются, что я приехал всего на десять дней, но заранее прощают меня, сочтя кем-то вроде туриста-экстремала.
Начинается подготовка к убытию в отряд. Появляется масса дел. Сначала идём обедать в столовую. Раздатчица пищи протягивает мне посудину с щедро наваленной капустной жижей. Чтобы удержать тарелку, женщина глубоко погружает большой палец в её содержимое. Ем с аппетитом – в конце концов, этот кривой, серый ноготь уже омыт несколькими сотнями таких борщей.
