— Техника безопасности превыше всего, — со смешком согласился Леон и прикрыл глаза, целиком отдаваясь тому, что чувствовал там, внизу, где его член наконец-то начал погружаться в мягкое и в то же время упругое.
Моника приняла его немалое достоинство полностью, лишь в какой-то миг знакомо прикусив губу. Накатила волна нежности — непривычная, подзабытая. Но анализировать эти свои ощущения Леон, конечно, не стал. Да и какой, на хрен, анализ, когда твой член внутри красотки, о которой мечталось уже так давно? Моника выдохнула, и обхватила бедра Леона длиннющими сильными ногами, притягивая его к себе еще ближе. Мыслей в голове не осталось совсем. Только сжигавшая изнутри жажда, только яростное пламя желания. Леон прижался лбом к плечу Моники, просунул ладони ей под ягодицы, сжал их и в самый первый, самый сладкий раз двинул бедрами, сначала почти покинув желанное женское тело, а после вновь ворвавшись в него до самого конца.
Кровать, явно непривычная к такого рода упражнениям, скрипела, Моника дышала громко и сбивчиво, выстанывая Леону прямо в ухо что-то страстное, очень немецкое, но, кажется, все-таки нежное. Оргазм уже бился на кончиках пальцев, трепетал маленькими язычками пламени, похожим на те, что Леон не раз видел в экспериментальном кубе в учебном классе, где они регулярно прорабатывали разного рода ситуации, задалбливали техники пожаротушения и изучали особенности тех или иных пожаров.
Этот куб как раз позволял моделировать различные условия горения. В том числе в замкнутом помещении в условиях нехватки кислорода, когда огонь сначала замирал, а потом: пуххх! — вспучивался огромным яростным шаром… И вот что-то очень похожее сейчас творилось и с Леоном! Оргазм взорвался, ударил в голову, сжег изнутри, причиняя сладкое наслаждение, такое острое, что даже стало больно. Ярко и убийственно опасно. В первую очередь потому, что он — Леон Адан, мужчина тридцати пяти лет, сменивший не один десяток женщин, — нечто подобное испытал, пожалуй, впервые.
То явление, когда огонь сначала будто бы дышал, двигался, угасал, а потом вдруг взрывался с новой силой, уничтожая все на своем пути, назывался «обратной тягой», и под его воздействие боялся попасть каждый пожарный. Леон Адан же с некоторых пор более всего на свете боялся другого: вновь испытать «обратную тягу» иного рода — влипнуть в серьезную привязанность вроде той, что однажды его почти уничтожила. Когда его мотало туда-сюда, прочь и все равно после назад, обратно. Когда с этой тягой к женщине, которую он когда-то полюбил со свей силой, никак не получалось справиться, хотя головой он отлично понимал, что это единственно способ спастись…
И именно из-за этих воспоминаний, из-за этого опыта то, что вот прямо сейчас он испытал с Моникой, испугало Леона до дрожи. Настолько, что тут же захотелось если не сбежать, то как-то, что ли, снизить накал чувств. Вернуть все с опасного пути в привычную колею под названием «просто секс, ничего серьезного», чтобы можно было в любой момент подняться с кровати, одеться и, уходя, небрежно бросить: «Отлично потрахались. До встречи на работе!».
Это следовало немедленно обдумать, попутно охладив голову, и Леон, быстро чмокнув пока еще совершенно расфокусированную, кажется, тоже словившую ярчайший оргазм Монику в висок, поднялся и, по пути стягивая с себя отяжелевший презерватив, ушел в ванную.
