– Слишком тихо, – поправила его Сильви, внезапно материализовавшись рядом с Каем. Она настороженно всматривалась в чащу. – Чувствуешь, Кай? Запах… кислый. Сильнее обычного.– Тихо сегодня, – заметил Борк, почесывая затылок. – Даже птиц не слышно.
Кай молча кивнул, его рука уже лежала на колчане. Лира сжала посох, на конце которого засветился мягкий, теплый свет.
Артем почувствовал это первым. Не запах. Давление. Изменение в самом воздухе. Шепот из ближайшего Шва, скрытого за стеной гниющих, покрытых мохом валунов справа от дороги, внезапно усилился, перейдя в визгливый, голодный гул. Истина сорвала покровы иллюзии.
– ВАЛЫ! – закричал он, голос сорвался на визг от внезапной, рвущей мозг боли. Он указал дрожащей рукой на камни. – Там! Они… они вылезают!
Отряд мгновенно среагировал. Наемники каравана выхватили мечи, торговцы с визгом попрятались под возами. Лира бросилась вперед, поднимая посох. Борк зарычал, заняв позицию перед первым возом. Сильви исчезла в тени. Кай уже натягивал тетиву, его лук был направлен на валуны.
Но они смотрели на камни. Они ждали появления из-за них.
Ошибка.
Грибные твари вылезли не из-за валунов. Они вылезли из Шва. Из самого разрыва в реальности, который для остальных был невидим. Их было с десяток. И они не были похожи на поганки.
Короткие, коренастые тела, слепленные из заплесневелой, влажной плоти, отливающей синевой и лиловым. Вместо голов – бесформенные наросты, усеянные десятками крошечных, черных, немигающих глаз. Рты – вертикальные щели, заполненные рядами игольчатых зубов, сочились вязкой слюной цвета ржавчины. Конечности были короткими, когтистыми, но самое ужасное – их движение. Они не бежали. Они перетекали, как жидкая грязь, с пугающей скоростью, оставляя за собой след липкой слизи. От них исходил запах гниющего мяса и кислой плесени, смешанный с запахом… озона и Пустоты.
– КИРКИ! – проревел один из наемников, увидев их. – Но… они же другие! Больше! И…
Его слова утонули в визгливом хоре тварей. Они атаковали не поодиночке, а единым, пульсирующим сгустком плоти, направляясь прямо на растерянных наемников и Борка, прикрывавшего воз.
– Огонь! – скомандовала Лира. Яркий сгусток пламени вырвался из ее посоха и врезался в переднюю тварь. Плоть зашипела, почернела, но существо лишь взревело (звук, похожий на лопнувший орган) и продолжило движение, сливаясь с другими в еще более плотную массу. Стрела Кая с свистом вонзилась в скопление глаз одного из монстров. Оно дернулось, но не остановилось. Клинки Сильви, мелькнувшие у края стаи, лишь оставили глубокие, сочащиеся порезы, которые мгновенно начали затягиваться.
– Не получается! – крикнула Сильви, отпрыгивая от щупальцеподобного отростка, выброшенного массой. – Они сливаются! Восстанавливаются!
Борк встретил натиск массой своей секиры. Лезвие врезалось в мокрую плоть, завязнув. Полуорк зарычал, пытаясь вырвать оружие, но щупальца из тела монстра обвили его руку и древко секиры. Еще одна тварь прыгнула ему на спину, зубы впились в плечо сквозь доспех. Борк заревел от боли и ярости.
Артем стоял, прижавшись к колесу последнего воза. Боль в виске достигла невероятной силы, мир плыл перед глазами, окрашенный в кровавые и ядовито-фиолетовые тона. Шепот из Шва превратился в оглушительный рев голода и безумия. Он видел не отдельных тварей. Он видел единый, пульсирующий организм, сросшийся через Шов с Потусторонним. Он видел его Истинную Форму – колонию паразитов, управляемую единым, примитивным, но невероятно древним и жадным разумом, просочившимся сквозь разрыв. И он видел… слабость. Не в броне, не в плоти. В самой связи. Точка соприкосновения массой тварей с Швом. Там, где плоть была тоньше, где пульсировала темная, звездная энергия Потустороннего, питающая их. Уязвимый узел.
