Дышит! Меня немного отпустило.
Постояв несколько секунд серой глыбой, Дрей потянул носом, огляделся и четко прошел к окну. Затем начал бесцеремонно шарить над ним.
— Что ты... — шепотом возмутилась. Мужчина вытянул из щели над окном и показал мне на раскрытой ладони небольшой мешочек. — Что это?
Не успев подивиться хорошему нюху, я вопросительно потянулась к находке здоровой рукой, но Дрей мне мешочек не отдал.
— Сама как думаешь? — вполголоса спросил, сотрясая воздух низким шепотом. Мешочек сунул себе в карман. — Скажешь ему, что я забрал.
Он плюнул на руку, и припечатал плевок над окном.
— Вот так точно поймет.
— Дрей! — меня возмутил жест. — Куда... Что?
Глянув на бессознательного сына, я побежала за мужчиной. Закрыв дверь в комнату, Дрей выпрямился, оглядел меня, негромко, но с внушением, заговорил.
— Значит так, трепетная мать... Как выползет, не спрашивай его ни о чем. Не трезвонь, не пили! Дай воды, молока там, бульона... Передай, что я велел зайти. Поняла? Не проси, не требуй! Просто передай, что старший за должок велит зайти. Он поймет.
— Что значит «за должок»? — переспросила, насторожившись. В ночном доме мы переговаривались шепотом.
— То и значит. Будет возвращать, — серьезно ответил Дрей, пристально глянул на меня и, раньше, чем я пришла в ужас от слова «должок», хмыкнул. — Да не бойся ты... Поучу немного. Знаю я что он жрет, и как с этим бороться... Всё.
Он уже собрался развернуться. Я схватилась за его бок левой рукой, не собираясь отпускать без ответов.
— Стой. Как бороться?
— Лучше спроси «кто».
— Кто?!
— Не ты, — получила неприятный ответ. — Где отец?
Я поняла, что он спрашивает про отца Рикона. Говорить об этом я не собиралась.
— Кабаны в землю зарыли, — буркнула.
— Тогда или отрывай, или не лезь, — безжалостно сообщил мужчина. — Тебя все равно не послушает.
Он оглядел мое озабоченное лицо и кивнул на руку.
— Что с рукой?
Прижимая руку, я помотала головой.
— Ничего...
— Вижу я твое «ничего».
Широко шагнув к двери, Дрей вздохнул, резко развернулся и неожиданно сжал мое многострадальное плечо пальцами. У меня аж искры из глаз полетели от боли. Не удержавшись, я вскрикнула, стряхнула его руку.
— М-м! Не трогай! Уходи!
Дрей снова шумно выдохнул, сдвинул брови.
— Беда за бедой. Что ж за ночь такая... — пробормотал. — Давай уж гляну.
Он потянулся к моей руке.
— У себя посмотри, — не далась.
— Сорвала? Я даже не нажал.
— Не надо ничего! Иди.
— Надо.
— Иди домой!
— Показывай плечо, я сказал! Где твоя комната? Здесь?
Несколько минут мы шепотом препирались. Стоя в темном коридоре в ночной рубашке, я обороняла руку, а Дрей наступал. Боясь разбудить маму, толком шуметь я не могла, обороняться одной рукой получалось плохо, поэтому мужчина все-таки дотолкал меня до комнаты, где все еще горела одинокая свеча.
— Сядь. Я сказал, сядь на кровать и молчи, — приказал, закрывая дверь и предупреждая мою попытку выбраться. — Рисания! А ну... Да не съем я тебя! Знаю, что делаю.
— Не трогай!
— Потом хуже будет.
— Пусть!
— Дура ты. Опухло уже, горячее. Живо руки вниз!
Я снова дергалась, пытаясь увильнуть от мужской руки, но Дрей, не церемонясь, убрал ладонь, которой я прикрывала плечо, и деловито ощупал кожу.
