— Опа! — протянул Мёб и повел в сторону Агнес носом. — Так вот кто у нас тут такой сладкий! Иди сюда, малышка! Тебя-то мне и надо!
И с этого момента мир для Агнес потерял краски.
Сначала она пыталась с Паулем говорить. После, поняв, что он не в себе и все это может закончиться совсем страшно, попыталась сопротивляться и начала кричать. Но в доме было пусто, а вот Пауль, получив отказ, вдруг как-то разом озверел. Глаза загорелись хищным волчьим голодом, рот оскалился, открывая белоснежные клыки, в груди родился низкий, вибрирующий рык. Разумное существо в какие-то секунды, прямо на глазах у шокированной и насмерть перепуганной Агнес обратилось в алчущее крови животное. Пусть по-прежнему двуногое и не обросшее шерстью, но жестокое и безумное.
Агнес упиралась, царапалась и даже укусила Пауля, но тот был несопоставимо сильнее. И к тому же, если Агнес даже в самый скверный для себя момент все еще на что-то надеялась, пыталась говорить, убеждать, а в конце и просто умолять, не желая верить в происходящее, то Пауль, похоже, шел к намеченной цели самым коротким путем — путем силы. Он заволок свою растерянную от ужаса и неверия жертву наверх в спальню, где с легкостью содрал с нее одежду. Среди ночи, отправляясь в пустой дом, чтобы поставить в духовку меренги, Агнес не стала менять на что-то приличное мягкие домашние брюки на резинке и любимую уже сильно растянутую майку с надписью MobiuStrip. Так что со всем этим, как, впрочем, и с бельем, Пауль разделался в два счета — даже пуговицы и молнии расстегивать не пришлось.
А потом Агнес оказалась на кровати, а разгоряченный Пауль навалился сверху, тиская и сжимая. Запонка на манжете рубашки, когда он заламывал Агнес руки, прижимая их к матрацу, неудачно зацепилась за сережку в ее ухе, она, не почувствовав это, мотнула головой, уворачиваясь от жадных губ, и тут же вскрикнула от резкой боли — украшение с висюлькой-жемчужинкой выдралось из мочки, разрывая ее. Хлынула кровь, но и это Пауля не отрезвило и не остановило. Более того, волк внутри него, почуяв свежую кровь, проявил себя еще сильнее.
Почти теряя человеческий облик, Пауль рычал и возился, то прикусывая Агнес шею и грудь, то тиская свободной рукой ягодицы, а после пытаясь пробраться пальцами между ног. Она извивалась, поддавала бедрами, пытаясь скинуть с себя насильника, брыкалась, плакала и кричала.
Продолжая одной рукой удерживать ее запястья, Пауль расстегнул себе штаны, еще повозился, отираясь заголившимися бедрами и действуя коленями, словно домкратом, и в итоге устроился у Агнес между раздвинутых ног — жаркая, влажная кожа прижалась к такому же разгоряченному телу, полностью возбужденный член ткнулся в лобок, потом ниже. Но попасть точно в узкое, нетронутое отверстие он все равно никак не мог. И от этого взбесился, кажется, еще больше. Приподнялся, вздернул Агнес, словно она не была живым существом, а лишь тряпичной куклой, перевернул ее на живот и тут же навалился, вдавил лицом в матрац, лишая воздуха и зрения, рыча диким зверем:
— Лежи смир-р-рно! Смир-р-рно, говор-р-рю!
Мыслей в голове не было. Лишь ужас и полное, шокированное изумление — Агнес по-прежнему никак не могла поверить, что весь этот кошмар происходит с ней. Что ее жестоко насилует мужчина, в которого она была влюблена большую часть своей жизни. Что это зубы Мёба жадно впиваются в плечи, его руки сжимают до боли, мешая дышать, а член того и гляди ворвется внутрь тела, разрывая нежное и беззащитное…
