Уайетт отпускает меня.
— Теперь иди. Увидимся позже.
Я делаю всё именно так, как он просит. Взгляд, полуулыбка, поворот. И я чувствую на себе их взгляды. Генри Перси тоже смотрит — я этого не вижу, но уже не сомневаюсь.
Сначала я иду, представляя себя королевой. Екатерина всегда ходит плавно, медленно, склонив голову в смиренном благочестии. Но потом во мне что-то щелкает. Какой прок подражать королеве, которой я никогда не буду? Я хочу, чтобы придворные увидели во мне меня, а не чью-то тень.
Поэтому я расправляю плечи и вздергивают подборок, представляя, что меня держит железный прут. И прохожу в конец галереи, чтобы исчезнуть из их поля зрения.
Мне в спину ударяет шепот, а голова кружится так, словно я хлебнула крепкого вина. Если всё получилось так, как задумывал Уайетт, моя жизнь при дворе изменится. Если уже не начала меняться.
8. Глава 8
Следующие четыре дня после нашего с Уайеттом маленького представления ничего не происходит. А потом, в одной из игровых, Генри Перси снова улыбается мне. Мое сердце трепещет, и я надеюсь, что моя ответная улыбка не была слишком вызывающей.
Затем кузен короля, муж Гертруды Кортни, приглашает меня на танец. Пока мы вышагиваем и обмениваемся любезностями, во мне всё кипит от радостного возбуждения.
Вот бы увидеть лицо Гертурды, когда она об этом узнает. Полагаю, ее разорвет на клочки от злости.
— Мужчины что-то в ней видят? — слышу я недовольное ворчание придворных дам.
Что ж, Уайетт не соврал. Пусть и немного, но его игра начинает работать. И мне уже хочется большего.
Но я стараюсь держать себя в руках. Веду свой привычный распорядок дня. Служу королеве настолько, насколько она позволяет, и избегаю встреч с Мэри, потому что мы до сих пор не разговариваем.
Из-за нашей размолвки я вынужденно забросила музыку, и моя лютня, должно быть, отдана на растерзание королю. Не то чтобы я против. Но пока я не помирилась с сестрой, мне приходится искать уединения не в ее покоях, а в других местах.
Когда потребность сбежать становится невыносимой, я отправляюсь на конюшни, чтобы навестить соколов. Я уже успела особенно привязаться к одной молодой самочке, и сокольничий даже разрешил мне самой выбрать ей имя.
Я назвала ее Фортуной. Мне нравится ее характер — она хоть и меньше, чем остальные особи, но упорная. Если хочет угощения, то не отстанет, пока не получит желаемое.
— Тише, малышка, — смеюсь я, когда навещаю Фортуну.
Она издает пронзительный крик и ныряет в мою ладонь, полную свежего хлеба, который я утащила с кухонь. Когда лакомство заканчивается, острый клюв Фортуны больно щиплет мне руку.
Мне неприятно, но весело.
— Ну вот, — улыбаюсь я. — Угощение закончилось, и ты меня разлюбила?
— На самом деле соколы не способны любить, — раздается мужской голос позади.
Я подскакиваю от неожиданности. Мне казалось, я тут одна.
В дверях стоит Норрис, окруженный серым полуденным светом. «Славный мистер Норрис», как его называют. Один из любимчиков короля, он получает награды на каждом турнире и пользуется спросом у дам, которые упорно игнорируют тот факт, что он женат.
Но каждый раз, когда я вижу Норриса, я в первую очередь думаю о голой спине короля. И о том, что пониже спины… Ведь именно Норрис помогает королю одеваться и удовлетворять физические потребности в уборной.
— Сэр Норрис, — я запоздало приседаю в реверансе. — Вы меня напугали.
Фортуна кричит, соглашаясь с этим.
